— Правильно говоришь. Но недостаточно громко. Сейчас мы это поправим, — сказал Мессия и повернулся к служителям: — Разбудите младшего.

К носу мальчика поднесли ампулу с сильно пахнущей жидкостью. Он застонал, не открывая глаз.

— Ты хочешь, чтобы я убил его сейчас быстро и легко? — спросил Мессия старшего брата. — Прокляни меня самым страшным проклятьем, на какое ты способен. Ну же, будь мужчиной!

— Добей, добей его, прошу тебя!

— Да, любишь ты сильно, но проклинаешь ты слабо.

— Чтоб тебя разорвало на куски, палач!

— Нет, все еще слабо, — покачал головой Мессия.

— Антонио, где ты? — застонал младший брат, не открывая глаз. — Мне снилось, что я хожу, Антонио! А потом мне во сне отруби ли руки и ноги, и они даже сейчас еще так болят, так болят… Антонио, ты где? Помоги мне проснуться!

Старший брат замолчал и в ужасе смотрел вниз, на алтарь.

— Ну, прокляни же меня как следует, — продолжал Мессия, — и тогда я пощажу и тебя, и брата — убью вас быстро.

Младший вдруг приподнял голову и увидел прямо над собой распятого старшего брата. Он закричал и начал биться головой о каменный алтарь.

— Я проклинаю тебя, дьявол! — завопил Антонио. — Я проклинаю себя, Сатана! Боже, как я мог поверить обещаниям Антихриста?!

— Прекрасно! Тебя я тоже исцелил — ты прозрел. Продолжай, продолжай в том же духе! Ну так как же именно ты ненавидишь меня?

Мессия подошел, схватил с алтаря нож и аккуратно вспорол живот распятому: внутренности старшего брата вывалились наружу, сначала на его ноги, а потом сползли с них на лицо младшего, и тот, страшно закричав, захлебнулся и замолк. Старший еще долго был жив, минут пять, не меньше. Мессия ухватился за перекладину креста и начал медленно его вращать, жадно глядя в глаза распятому. Антонио молчал, но его умирающие глаза, которые не могли закрыться когда он висел вниз головой, были полны ненависти. Наконец он содрогнулся и умер.

Мессия встал на колени перед алтарем и перевернутым крестом и протянул руки.

— Призываю тебя, мой Повелитель! — закричал он. — Приди ко мне, приди сейчас!

По подземному залу пронесся ледяной сквозняк, стена вокруг распятия в один миг покрылась льдом и засверкала. И тогда мертвые глаза распятого загорелись желтым огнем, сведенный судорогой рот раскрылся, выплеснул черную кровь, и вслед за тем из него вырвались скрежещущие звуки:

— Слушаю тебя, избранник. Говори!

— Благодарю, Повелитель. Скажи мне, должен ли я идти войной на Россию, Повелитель? Россия — оплот Православия, а мне предсказано, что я должен остерегаться православных христиан.

— Ты медлишь. Если ты будешь нерешителен, я изберу себе другого слугу.

— Нет, нет, только не это, мой Повелитель! Только не это! Скажи мне, что я должен делать?

— Ты должен уничтожить Россию, а по том и весь остальной мир. Уже пора. Я раз решаю тебе оставить только этот остров с Башней — для забавы.

— Когда я должен их уничтожить, Повелитель?

— Россию — этой ночью. К утру она должна быть стерта с Земли. Ты понял, ничтожество?

— Я понял, мой Повелитель. Я сегодня объявлю войну России и сброшу бомбы.

— Не объявляй. Просто взорви ее. Разрушь. Сожги. Уничтожь.

— Слушаюсь, Повелитель.

Желтые глаза погасли, в подземелье резко потеплело, по стене вокруг распятия поползли струйки воды.

Мессия встал с колен и быстрым широким шагом отправился к выходу из подземелья.

Люди в черном пошли вдоль стен, гася свечи в шандалах и походя закалывая длинными ножами еще живых распятых.

За два дня паломники обогнули западный берег Скандинавии и достигли пролива Скагеррак. Тут они увидели на горизонте длинную цепочку судов.

— Как вы думаете, друзья, что это? Почему в море столько судов? — спросил доктор.

— Я думаю, это и есть тот морской кордон, о котором говорил мой брат, — предположила Дженни. — Кажется, они нас заметили: в нашу сторону идут два глиссера.

— Доктор, вам лучше спуститься в каюту, — озабоченно сказал Ланселот, — мы с Дженни сами их встретим. Может быть, обойдется без обыска. Но сначала надо спустить парус, чтобы мы могли сразу остановить катамаран, если потребуется.

Парус спустили и дальше пошли на моторе. Доктор спустился в каюту, Дженни встала к штурвалу, а Ланселот взял бинокль и покатил в своей коляске на нос катамарана.

— Дженни, когда они приблизятся, заглуши мотор: мы должны сразу же показать им, что мы не злоумышленники, а законопослушные планетяне.

Вскоре глиссеры подошли к ним и прижались с двух сторон к бортам 'Мерлина'. Экологисты, по двое с каждого глиссера, перепрыгнули на палубу катамарана и направились к Дженни и Ланселоту.

— Мне кажется, лучше с ними говорить мне, все—таки я лучше знаю военных, — шепнула Дженни.

— Попробуй, — так же тихо ответил Ланселот.

— Кто вы такие? Куда это вы пробираетесь? — спросил один из экологистов.

— Мы плывем из Норвегии, офицер, хотя я вообще—то из Шотландии, — сказала Дженни, лучезарно улыбаясь экологисту. — Я была в гостях у брата в Тронхейме—фьорде, а теперь мы с ним плывем на юг. Но мы не пробираемся, офицер, а идем совершенно открыто.

— Из Норвегии? В Европу?

— Ну да. Но не в Европу, а дальше. Мы паломники и идем морем в Иерусалим.

— Зачем?

— Мой брат инвалид, вы же видите. Мы плывем в Иерусалим, чтобы получить исцеление у Мессии.

— Предъявите ваш персональный код.

— Пожалуйста!

Дженни протянула офицеру правую руку, он достал карманный персоник и считал код.

— В самом деле — Шотландия. А ты, парень? — Ланселот подкатил к экологисту и тоже протянул руку. Его код также оказался в полном порядке, и экологист удовлетворенно кивнул. — На судне еще кто— нибудь есть?

— Есть, — ответила Дженни и кокетливо хихикнула, — у нас имеется пассажир. Ланселот удивленно на нее взглянул.

— Давайте его сюда, пусть тоже предъявит код.

— А он не может к вам подойти, офицер! Он, хи—хи, привязан!

— Что, еще один инвалид? А почему привязан? Буйно помешанный, что ли?

— Да что вы, офицер! Третий наш пассажир — это мой ослик, и он на привязи. Вон там, в палатке на корме! Видите, он голову высунул — приветствует вас. А персонального кода у него, извините, нет, он у меня, знаете ли, асик. — Экологисты дружно захохотали.

— Ну дает девчонка! Осел — асоциальный элемент!

Старший офицер снисходительно улыбнулся Дженни и прикрикнул на экологистов. Он достал кодоискатель и включил его. Ланселот и Дженни замерли, но прибор среагировал только на них и на самого офицера с командой.