голодных, тебе понравится.
Тоэль счастливо пронаблюдал стремительное движение кресла и полный набор вариантов недоумения, столь непривычных на сдержанном и чуть хмуром обычно лице. Седой боцман был пожилым даже для айри. И всегда оставался возмутительно незыблем в своих убеждениях. Он пережил шесть сотен лет их общего прошлого, не меняя имени и позволяя его сокращать до короткого «Тар» слишком немногим. Он ценил порядок и регулярно доводил обожаемого капитана нравоучениями на указанную тему. Он был непростительно суеверен для уважающего науку айри. И еще он умел готовить, так что любой спор на борту неизбежно стихал к ужину. А еще Тар замечательно организовывал любое дело. Вот и теперь, одним взглядом оценил невообразимую картину – десяток грязных дикарей, рамкой оформляющих экран, зеленых от тошноты и страха за свою драгоценную жизнь пленников, победно щелкающих и свистящих родичей Лой’ти. Его самого, умильно взирающего на экран, сложив лапки на груди…
– Паршивая манера выражать свои мысли невнятно! – посетовал боцман, придавая лицу привычное выражение хмуроватой сосредоточенности. – Пеленг есть, и то спасибо, от большого ума ты вечно все путаешь. Сколько голодных? На какой период их необходимо обеспечить жратвой? Я не намерен без серьезного повода сажать эту, чтоб тебе одичалому было понятнее, демонически здоровенную штуковину, вызывая абсурдные сплетни местного населения. И вообще, три часа – наш минимум по срокам, так и знай.
– Думаю, до весны надо продержаться… Выживет тут до полутора тысяч, а если повезет, и две… – начал прикидывать Тоэль, изучая потолок на предмет внезапного озарения, и чувствуя себя очень маленьким и ребячливым, – У нас сейчас конец осени…
– Чушь несешь! Никакой подготовки, никакого владения ситуацией, паршиво у тебя все, – снова возмутился Тар. – Ладно, капитана я уже вызвал. Сядем мы, не ищи благих знаков свыше над экраном, там только обшивка, и наверняка грязная. Учти: я открою люки при условии, что ты приведешь себя в порядок, оденешься, как нормальный айри и станешь чистить зубы и причесываться. А этих, нахальных, с грязными лапами, я на борт не пущу! Ни хвостатых, ни бесхвостых!
– Да, непререкаемый.
– Уже лучше, – усмехнулся Тар, – пригляди, чтоб на месте посадки дурни не околачивались, всякие бараны и коровы – тоже, подсвети нам хоть чем ориентиры, корабль-то не маленький. По координатам выходит, предгорья… Уже неплохо, скальные площадки предпочтительны.
– Слушаюсь.
– Не сиди столбом со сладкой улыбкой больного на голову, найди наручный коммуникатор и марш работать! Сядем через три часа сорок две минуты, погрешность в три минуты, я все посчитал. Конец связи.
Экран погас, Тоэль остался сидеть с той самой блаженной улыбкой беззаботного дурачка, окончательно вскипятившей гнев далекого Тара. Ками искоса поглядывал на него, удивляясь странному тону разговора и непривычному поведению друга.
– Что это было? – осторожно уточнил он. – Помощь?
– Они прилетят на восходе, – встряхнулся айри. – Тар тут всех построит и заставит мыть головы и чистить грязь из-под ногтей. Его будут бояться до судорог и обожать до трепета, это неизбежно. И он накормит всех, на борту имеется белковый… Ох, что это я! В общем, по-простому если, еда будет.
– Хорошо. А «Лебедь»?
– Ргиро! – позвал Тоэль.
Воин возник рядом с люком, он уже подобрал свой клинок и прилаживал на пояс. Морщась от невнятности произношения айри, выслушал предложение очистить ровную площадку в верхней части долины от людей и скота и разложить три костра на холмах. Склонил голову, подтверждая понимание. Вообще-то в его роду принято в знак согласия со старшим складывать на груди руки, чуть сжимая их в замок, но привычку чужих кивать, подтверждая слова, он уже уловил и перенял. Еще Ргиро верил: Говорящие с миром всегда помогают и не просят лишнего и неправильного. Значит, надо исполнять, а уж выяснить, зачем с удобного луга требуется немедленно сгонять скот, он постарается позже.
Повторно и куда более охотно Ргиро кивнул, принимая пленных на попечение трех своих лучших разведчиков. Их маленькие друзья – упчочи, как их зовут в народе гвинов, будут караулить и укусят при первом подозрении, они очень внимательны. Вождь позволил себе истратить время на вопрос, уточняя, как попал к новым хозяевам Онг, которого слепым малышом подобрала его дочь и до свадьбы отдала в дом жениха, как принято. Тяжело вздохнул, прикрыв глаза, с трудом веря в ответ. Ему казалось, обидеть упчоча горец не может. Это священное животное, дарящее дружбу немногим и никогда не предающее выбранного хозяина. Но Онг отзывается на новое имя – Лой’ти – и деловито лезет по куртке на плечо снави, гордо утверждаясь на законном месте, деловито цепляясь за ухо человека и ласково подергивая его за волосы. Значит, все правда…
Вождь стоял, провожая взглядом странную летающую лодку и гадая, что лучше – живой жених дочери, оскорбивший упчоча или он же, но мертвый и сохранивший честь? И как сказать матери о поступке ее сына, который трудно будет оправдать затуманенным сознанием. В его собственной семье родилось три дочери. Боги, насмехаясь над гордыней первого воина племени, не дали сыновей, а потом еще и отняли старшую и любимую девочку – Бьер. Но средняя, Кьенс, их запоздалое прощение, стоит рядом, лучшая лучница рода. Она, бывшая хозяйка Онга, тоже ела отраву и слышала вкрадчивый голос злых духов уго-йхо, но нашла в себе силы перебороть его и уйти в горы. И никогда не помышляла поднять оружие на малыша, почтившего ее дружбой. На этого, отданного ей женихом.
Ками слышал обрывки размышлений Ргиро уже в полете. Почесал шею своего Лоя и пообещал ему найти по возможности прежнего друга и разобраться, как случилось столь неприятное и недопустимое. Да и Ргиро сейчас нельзя огорчаться попусту, ему и без того хватает забот. Воин обещал устроить своих людей во дворе ангара и оберегать полуживых снавей, если лагерь начнет просыпаться. А пока надо смотреть вниз и искать бриг.
Полет ощущался слабо, мягкая обшивка гасила шум ветра, прозрачных элементов в лодке не было, а экраны показывали непонятное.
– Шли мы от берега чуть не два дня, а долетим обратно за полчаса – сообщил айри, проводя кораблик по пути их пешего движения к лагерю. – Скучные у нас летающие лодки. Ни окон толковых, ни вида из них. Ночь, тучи, дождь повсюду. Разве это – полет?
– Признаю, я ожидал большего, – сознался Ками. – Что это за пятна на стене?
– Экран. Показывает то, что под нами, режим ночного зрения. Вот тут, смотри – мертвое селение. А дальше склон, с которого ты сыпался вниз, сломав ребра.
– Непривычно выглядит и как-то незнакомо, – пожаловался Говорящий. – Плоско и серо.
– Зрение людей и айри чуть различается. Для меня экран цветной. Мы вообще не склонны делать красивое, зато все работает надежно, – оправдал детище айри Тоэль. – И двигается быстро. Скоро океан. Полагаю, одурманенные горцы до него еще не дошли, это очень хорошо. Бриг не можешь засечь?
– Попробую, – Ками прикрыл глаза и охнул, хватаясь за голову.
Деяну, бесцеремонно, в полную силу своего дара, ломящуюся в сознание, расслышал даже айри. Она нервничала и шумела во всю. Лой’ти тоже услышал и ободряюще пискнул в ответ, гладя висок друга: он на страже, если что – всех врагов положит. Он – охранник! Тоэль покосился на малыша и представил полнейшее истребление крыс эффектной парой – Рифом и Лой’ти. Нет сомнения, пушистого зачислят в состав экипажа без колебаний. Впрочем, здесь, на берегу, его дом… А капитану пока не до серых «пиратов», оказывается…
Перекличка снавей закончилась, о ней напоминал лишь шум в ушах и неприятное осознание своей глухоты и убогости. Он понял не более десятой части их торопливого общения. Над кромкой берега уронил лодку к самой воде и прибавил скорость, уверенно выбирая направление. Ками согласно указал рукой на юг. «Лебедь» должен обнаружиться через пару минут. Живой, со знакомым экипажем.
– Деяна сказала, что Риф плох, но выживет, как я понял. И наш капитан тоже очень плох. Подробностей не знаю. Горцы на берегу, они весьма агрессивны. Пока их немного, передовой дозор заметили заранее и вывели бриг из бухты. На «Лебеде» полагают, что горцы ждут подкрепления. В океане бриг в безопасности.
– Фрисс очень переживает?
