– У первого бомбиста была не просто бомба, – нехотя сообщил барон. – Полиция Ликры по закрытым каналам еще зимой сообщала о пропаже двух образцов противомагического взрывного устройства. Мы в узком кругу его именуем «пятнашкой», поскольку таков поперечник зоны поражения, где происходит полная деструкция, смягчить которую не под силу самому опытному магу.

– Я краем уха слышал нечто подобное, – нахмурился наследник. – Оба заряда нашлись здесь, а Шартре?

– Увы, только один. – Барон обернулся к двери на звук шагов. Улыбнулся и заинтересованно прищурился, кивая, приглашая заглянувшего в щель входить. – Вот и сам бомбист, извольте знакомиться. Равшан Аль-уми. Эмир Сандарский, не самый близкий и верный друг Ликры, пообещал соблюдать исключительно надежный мир, если этот человек никогда больше не попадет на свою прежнюю родину. По весне, заключив указанное соглашение, наши советники полагали себя умными и успешными… В начале осени все они бурно радовались, отсылая Равшана в Арью. Он тот еще подарок. Видимо, теперь ваша очередь страдать, примите мое сочувствие… заранее.

Круглолицый улыбчивый южанин согласно кивнул, пересек зал, низко и вежливо поклонился хозяину дома. Добыл из мешочка у пояса щепоть мелкого белого порошка и начал старательно рассыпать его в разные стороны, невнятно нашептывая и грозя пальцем невидимкам.

– Что он делает? – уточнил Карл Льюис.

– Изгоняю тигров, о сиятельный эмир, – с важным видом сообщил южанин, озираясь и помахивая раскрытыми ладонями. – Рисовая мука – надежнейшее средство от опасных хищников.

На ганзейском он говорил с сильным акцентом, но весьма бегло, что сильно удивило бы всех, кто отправлял «дурака» на новое место работы.

– Здесь нет тигров, – уверил хозяин дома, не возражая против «эмира».

– Вот! – расцвел улыбкой Равшан. – Действует!

Барон вздохнул, усмехнулся и подал знак Бризову – пора. На минуту задержался, глянув на Равшана:

– Где «пятнашка»? Только прошу, не надо баек, нет времени.

– Ай-яй, как же нет времени? Я важное говорю, слушай, да? Я подумал – люди так много сделали для меня: дали работу, приняли в своем доме, другом назвали, – хитро прищурился южанин. – Могу ли я отдать какому-то чужому человеку то, что они полагали самым ценным подарком в жизни? Нет! Я отнес вещь тому, кто ее заслужил по-настоящему. На стол положил, ленточку привязал, да…

– Мы надеялись взять его живым, – помрачнел барон.

– Зря, – укорил неугомонный Равшан. – Он смешной, да… почти как я. Мне сказал утром: «Проси, что хочешь, вечером добуду». Когда так говорят, новой встречи не стоит ждать. Вот сам я, помнится, однажды сказал своему родственнику со стороны жены подобное, и как потом пришлось выкручиваться…

Равшан жестом испросил разрешения сесть прямо на ковре, устроился и продолжил рассказ. Карл Льюис слушал молча просто потому, что не успевал вставить в речь ни слова…

– Скоро в Ликру вернут это странное существо, декан? – поинтересовался Бризов, покидая особняк.

– Кто знает… Евсей в первый раз видел его при дворе паши еще сущим ребенком. Милый мальчик утверждал, что он родной сын паши, и красотой, а особенно умом, пошел в отца… Оттуда его искоренили в три месяца, далее маршрут его скитаний мне неизвестен. Эмир, кстати, терпел его аж пять лет. Просто найти никак не мог.

– Чем он так вреден? Он же пусть и необычный, но, – Бризов покрутил пальцем у виска, – блаженный на всю голову. По-настоящему.

– То-то и оно. Умных кругом много, даже слишком, а настоящего дурака поди еще найди, – тихонько рассмеялся барон. – Евсей наш этого Равшана пристроил на месяц в мировые судьи, разбирать споры магов внутри своего ведомства.

– И что?

– Больше нет споров, совершенно. Алексей, не делай такие глаза. Он не маг и удачей не управляет. Просто у каждого народа есть своя особенность. В Ликре чаще, чем где-либо, птицы удачи сохраняют талант до взрослости и обретают полноту силы. В Арье безупречно построена теория магии, и, если надо навести порядок, достаточно выписать инспектора-арьянца, наделить его полномочиями и просто не мешать. Он в своем деле непобедим. Аттика время от времени дарит миру жриц, на зависть всем джиннам. В Новом Свете существует тотемная магия, и только там понимают, что это такое. И так далее. Равшан – ходячее собрание баек всего пыльного и сухого юга… Он бесконечно ввязывается в истории и неизбежно из них выпутывается, он постоянно занят невесть чем, и, если сегодня он штукатурит стены в драном халате, не стоит удивляться: завтра вполне может сидеть в «хорьге» и числиться любимым советником Норбургов. К лету они же его попытаются казнить, что тоже будет закономерно… и безуспешно. Он баловень судьбы, Алексей.

– Что это такое?

– Не знаю. Он и подобные ему делали то, что полагали главным, со всей серьезностью блаженных… или философов. Они вроде гвоздя в центре колеса судьбы, стоит вбить такой – и обстоятельства начинают вращаться вокруг него.

Карл фон Гесс обогнул особняк и осмотрелся. Знакомый самолетик уже стоял развернутый, с работающим двигателем, проверенный и замаскированный. Даже отсюда, с десяти шагов, шум мотора был едва различим, а крылья и фюзеляж заметны лишь при полном напряжении всех восьми чувств.

У самолетика переминались и ревниво переглядывались Поль, Элли и явившийся только что Рони. Последний – при полном параде, в форме советника тайной полиции, с лицом кислым и даже трагическим. Получив статус официального посланника Евсея Оттовича и все полномочия для особой операции в Шартре, он утратил остатки надежд на место пассажира в новом перелете.

– Три места, – с вызовом сообщил Поль. – Я пилот, прошу это учесть, мсье Карл.

– Элли остается, кто-то ведь должен заниматься безопасностью, у нее наибольший талант, – осторожно начал барон.

Длинные волосы внучки Сержа ле Берье на миг вспыхнули синевой и чуть шевельнулись, словно каждая прядь была змеей. Но Элли всего лишь тяжело вздохнула и кивнула, признавая правоту решения.

– Я обречен, – буркнул Рони, делая несколько шагов в сторону особняка и заодно пристраиваясь поближе к Элли. – Как плохо быть официальным лицом, увы… Карл, удачи. Даровать не умею, просто желаю.

Поль замотал плотнее шарф, надел шлем и полез на место пилота. Карл и Алексей заняли пассажирские кресла. Даже магам было странно видеть столь жестокую пародию на взлетную полосу: впереди лишь десять метров свободного пространства до поросли деревьев.

– Теоретически должно хватить, – уточнил Поль. – Я просчитывал такой вариант. При должном везении…

– Это можно, – грустно кивнул Карл фон Гесс. – Удачу я всем нам охотно дарую, но, если мы не успеем в Дорфурт к пяти часам, она, боюсь, окажется бесполезна. Я говорил с ликрейским послом в Арье. Маги охраны, официально отправленные к Беренике, не добрались туда. И вряд ли попадут на место раньше утра.

– Покушение? – насторожился Алексей, пристегивая ремни и включаясь в процесс настройки стихии воздуха.

– Бюрократия, – презрительно скривился Карл. – Это великое оружие Арьи. Не приведи бог, мы его сполна переймем… и дополним своим исконным самодурством.

Самолетик дрожал, крылья гудели и норовили изогнуться чуть вверх, пропеллер увеличенного размера рокотал, а не свистел, вкручиваясь в поток магии и воздуха.

– Отпускаю, – шепнул Поль.

Двигатель взвыл, самолетик подпрыгнул на первой кочке и задрал нос вверх. Бризов возмущенно буркнул, едва успевая подать поток для подпора крыльев и создания подъемной силы. Особняк резко провалился вниз, солнце ударило в глаза, ослепляя и наполняя восторгом полета…