лопании пузырей разбрасывали в стороны брызги дерьма. А когда Юля уже отпустила нос и, закрыв глаза, собиралась погрузить в бак лопату, густая масса хлюпнула еще сильнее, и кусочки самой противной для Юли субстанции попали ей на лицо. Вскрикнув от ужаса и выронив лопату, Юля открыла глаза и провела по лицу рукой. Когда она увидела, что на нее попало, она потеряла сознание и стала падать. Крики и хлопанье сразу прекратились, как и прекратился гул машины, которую остановил рабочий с улицы. Петя, бросив фотоаппарат и костыли, подскочил и успел подхватить падающую жену.

— Ну что ты? Ну что ты, Юль? — обеспокоено вопрошал он бесчувственную жену и, опустившись на здоровое колено, положил ее горизонтально на руки и стал дуть ей в лицо.

Толик с Федей тоже сразу подошли, осталась на своем месте только Катя.

— Что с ней? Может, ее на улицу? На воздух? — предложил Федя.

Но тут с лестницы, уже привязав веревку, спрыгнул рабочий и приземлился как раз на брошенную Юлей лопату, черенок которой взметнулся вверх гораздо резче, чем если бы он наступил на грабли. Попал этот черенок как раз по челюсти нагибающемуся к Юле Толику. Удар был такой силы, что он без чувств рухнул прямо на Юлю, тут же пришедшую в себя и застонавшую.

— Держи-держи, Федя! — закричал от напряжения Петя, падая под тяжестью уже двоих тел, которые держал на руках.

— Давай-давай, помогай! — крикнул Федя в свою очередь рабочему, подхватывая уже падающего брата.

Вместе с рабочим они удержали всех и начали растаскивать потихоньку эту кучу-малу. Уже очнувшаяся Юля закашлялась и стала спихивать с себя Толика, который тоже стал приходить в себя и мычать что-то невразумительное. Подошедшая Катя стала помогать ему подняться.

— Давай вставай, Толик! — кряхтел от напряжения Петя. — Как тебя угораздило-то?

— Кажется, челюсть сломал, — еле разборчиво проговорил Толик, качая головой и держась за подбородок.

— Да ты что? Не дай бог? — проговорил Петя. — Хватит нам одного инвалида. Кто ж теперь дела вести-то будет? Юля еще тут… Юля, с тобой-то что?

— Я в порядке, — сказала Юля, поднимаясь и закрывая нос.

— Точно челюсть сломал, — промычал Толик, шатая неестественно перекосившуюся нижнюю челюсть.

— Ахххх, — обеспокоено вдохнула Катя. — В больницу его надо срочно. Поехали сейчас же…

Толик кивнул и, так как разговаривать ему было больно, молча показал рукой на бутылку шампанского и на болтающуюся над баком веревку.

— Точно, — сказал Петя, — надо ж закончить процедуру. Федя, привязывай бутылку быстренько. Разобьем и в больницу поедем.

— Да какую бутылку? — закрыв нос, гундосила Юля. — Повезли его скорей, пока челюсть не срослась неправильно.

Она подхватила Толика под руку и поволокла его к выходу, продолжая закрывать нос. Ей не так важна была челюсть Толика, как не терпелось поскорее оказаться на улице. Но Толик все же обернулся на выходе и взглянул на привязывающего бутылку Федю.

— Давай, давай скорее, Федя, — поторапливал его Петя, подобрав костыли. — Все? Давай ее сюда!

Кроме Юли, смотрящей на спасительную дверь, все остальные смотрели на бутылку. Петя отошел подальше от бака, держа шампанское над головой на уже натянутой веревке.

— Ну, что в таких случаях говорить надо? — взволнованно спросил он, оглядывая всех.

— Поехали, Петя, скорее! — не в силах больше сдерживаться, прокричала Юля и потянула Толика еще сильнее.

А Петя, подумав, что слово «поехали» и нужно говорить в таких случаях, кинул бутылку и громко прокричал.

— Пое-ехали-и-и!

Но бутылка, стукнувшись о бак, не разбилась и стала болтаться на веревке, гремя о стенки бака. Петя недовольно уставился на нее.

— Поехали, Петя, все! — опять прокричала Юля, наконец открыв дверь на спасительную улицу и вытолкнув туда Толика.

— Так, шланг перекиньте и заполняйте остальные баки! — отдавал распоряжения Федя, хватая одежду Толика с Петей и выбегая на улицу. — Закрыть только не забудьте! Поехали, Петя!

Петя с недовольным лицом подковылял к двери, за которую уже вышел Федя. Но на пороге он еще раз остановился и недоуменно посмотрел на болтающуюся на веревке бутылку шампанского. Он грустно качнул головой и вышел на улицу.

Олег стоял на туалетах возле Чистых прудов и, пританцовывая на холоде, пел свою новую песню в стиле рэпа, которую уже успел сочинить про свою новую работу и новую компанию. Он был, как всегда, в короткой кожаной куртке и кепке, как у своего кумира. И щетина на его лице вместе с очками придавали ему даже внешнее сходство с Тимати. Поэтому люди, протягивающие ему по десятке за посещение туалета, с удивлением смотрели на него. Когда Олег допел очередной куплет, у него зазвонил телефон, и он ответил:

— Да, Вова, здорово. Когда, завтра уже хочешь выйти на работу? Давай тогда вечером мне позвони, и решим этот вопрос. Нет, подходить пока некуда, офис еще не сняли. Вот сейчас как раз начальство этим занимается… Подожди минуту…

Он взял у протягивающего ему изумленного парня десятку и спросил:

— Бумагу надо?

— Да-а, — еще более вытянул лицо парень и изумленно спросил. — А вас не Тимати зовут?

— А ты что, автограф взять хочешь? — спросил Олег, отрывая ему бумагу.

— Да-а… — кивнул изумленный парень и спросил, посмотрев на туалеты. — А что вы здесь делаете?

— Как что? Деньги зарабатываю, песни хочу записать, диск выпустить, — абсолютно честно сказал Олег и отдал ему бумагу.

— А что, у вас нет денег? — продолжал удивляться парень.

— Ни у кого щас нет, кризис, — сказал Олег и кивнул ему на туалет. — Ну все, иди, у меня тут человек важный на проводе…

Парень медленно пошел в кабинку, постоянно оглядываясь и смотря изумленными глазами. Олег поднял трубку и продолжил разговор:

— Да-да, Вова. Значит, вечером позвони мне, и я уже буду знать, где офис и куда тебе с утра подойти. Все там оформят и объяснят. Да по деньгам нормально, шару бить можно целый день. Не пожалеешь. И Михе скажи, пусть подходит тоже, пока есть места.

Федя зашел в офис, как и положено начальнику, с папкой документов в руках, и вслед за ним сразу зашли рабочие, которые внесли вывеску с эмблемой компании. Когда эту вывеску пришлось вывозить из больницы, Федя забрал ее себе домой. Он никак не мог поверить, что его детище, которое он придумал и с помощью брата и Толика воплотил в жизнь, умрет безвозвратно. И дома повесил ее на стену, чтобы она напоминала ему о том, что он может добиться успеха. И вот теперь компания опять возрождалась, и он с широкой улыбкой, несмотря на вчерашний инцидент на станции, торжественно представил вывеску начальству. Петя с Толиком сидели в креслах. Толик в директорском, а Петя в одном из кресел для посетителей. И при виде вывески они с восхищенными глазами встали и довольно загалдели.

— О-о-о! — затянул с улыбкой Петя. — Ты что, новую уже успел сделать? Или это та еще?

Вышедший из-за стола Толик только весело мычал и хлопал в ладоши, так как разговаривать ему было крайне неудобно. Вчера ему наложили шины, и теперь он ходил в такой гипсовой полумаске, что делало его очень смешным в костюме и галстуке.

— Да это наша та, сохранил я, — довольно произнес Федя. — Ну что, куда повесим ее? На стену, вместо портрета?