Остальное – небыль.И мысль его над залом вознеслась,Чтоб возвратиться откровеньем Неба.Спустя года он вспомнит вечер тотИ все слова в тиши исповедальной.И вновь в его душе строка замрет,Как и тогда – призывно и печально.

* * *

Как быстротечна жизнь…Казалось, что вчераОтметил я свое тридцатилетие.И вдруг пришла обидная пора,Где прожитые годы все заметнее.Но сколько бы ни миновало лет,Считаю их без горечи и ужаса.Не по нежданным датам горьких бед,А по счастливым дням любви и дружества.

* * *

Дождь перестал стучаться в окна.И стало тихо, как в раю.Береза, что насквозь промокла,Склонилась в сторону мою.Увы, но осень на порогеС ее дождями и тоской.И вновь в назначенные срокиЖара уходит на покой.

* * *

Говорят, что друзейНе должно быть много,Как много не может бытьКоролей.Представьте —Была б на землеЛишь одна дорогаДля всех людей,Живущих на ней.И как бы тогдаМы искали друг друга?Сколько бы не повидалиЧужих краев…Одной дорогойЯ шел в разлуку,Другая дорогаНас сблизила вновь.И потому всякий раз душа трепетала,Когда открывал я новых друзей.И все ж у меня их, наверное, малоДля долгой жизни моей.

Еврейские жены

Еврейских жен не спутаешь с другими.Пусть даже и не близок им иврит.Я каждую возвел бы в ранг богини,Сперва умерив вес и аппетит.О, как они красноречивы в споре,Когда неправы, судя по всему.Душа их – как разгневанное море.И тут уже не выплыть никому.Мой друг художник – молодой и светский,Разводом огорчась очередным,Спросил в тоске – «Что делать? Посоветуй».И я сказал – «Езжай в Иерусалим…»Престиж еврейских жен недосягаем.Непредсказуем и характер их.Когда они своих мужей ругают,То потому, что очень верят в них.В их избранность, надежность и удачу.Боясь – не потерялись бы в толпе.А неудачи – ничего не значат.Была бы лишь уверенность в себе.И чтоб не обмануть их ожиданий,Мужья обречены на чудеса:Рекорды, книги, бизнес женам дарят,Чтоб гордостью наполнить их глаза.Еврейским женам угодить не просто.Избранник – он единственный из всех.Они хотят любимых видеть в звездах,В деяньях, обреченных на успех.И потому ни в чем не знают меры,Когда мужей выводят в короли…Без женской одержимости и верыОни бы на вершины не взошли… Пою хвалу терпению мужскому.Еврейским женам почесть воздаю.Одна из них не просто мне знакома,Она судьбу возвысила мою.Иерусалим

* * *

Ане

Я счастлив снова думать о тебе,И дум таких уже теперь не мерено.Я радуюсь, что ты в моей судьбе.И уходить, как будто, не намерена.Благодарю судьбу за первый день любви.За все другие, что еще предвидятся.Твое молчанье и слова твои,Как вздох царевны на влюбленность витязя.

* * *

Поэзия —Рискованный полет.Что страховатьсяПолотном газетным?А если падать —Так на черный лед.Как это и положеноПоэтам.

Сказание об Андрее Вознесенском

На Пятой авенюЯ встретился случайноС открытым внове шармомИ с юностью своей.На солнечной витринеВисел пиджак печально,Такой же, что когда-тоНосил мой друг Андрей.Мистическое чувствоМне душу опалило.И распахнул я двери,Поверив в чудеса.Но чуда не случилось.И я ушел унылоОт образа Андрея,Не осушив глаза.Я перепутал годы,Смешал все наши датыВ надежде, что нежданноЖизнь обратится вспять.Но друг мой виноватоСмотрел из дальней дали,И ничего в ответ мнеУже не мог сказать.…Он мчался по Нью-Йорку,С иголочки одетый,Как будто поднималсяНад залами Москвы.И васильки Шагала,Что были им воспеты,Смотрели вслед с плакатаГлазами синевы.В машине пел Боб Дилан,И давней песней этойПевец прощался с другом,О чем никто не знал.Последняя поездкаВеликого поэта…Но ждал Политехнический —Его любимый зал.…Я вижу эту сцену.Царит на ней цветастоСверхсовременный витязьИ поднята рука.Встает над залом властноВо весь свой рост великийЕдинственная в миреНадежная строка.Он был пижон и модникЛюбил цветные кепкиИ куртки от Кардена.И шарфик a Paris.И рядом с ним нелепоСветился чей- то галстук,На чьих-то старых брюкахВздувались пузыри.Не зря же и в стихах онТак увлекался формой,Что вмиг был узнаваемПочти в любом ряду.А что всех удивляло, —Ему казалось нормой,Когда бросал алмазыВ словесную руду.Я не хочу миритьсяС его земным уходом.Не может свет погаснуть,Когда падет во тьму.Андрей в своей стихии,Как Байрон, мог быть лордом.Судьба же подарилаНебесный сан ему.И Господа просил онПослать ему второго,Чтоб поровну общаться,Он так был одинок…Господь не принял просьбу.Не делят Божье слово.Жил без дублера Пушкин.И Лермонтов, и Блок.По синему экрануЛетят куда-то птицы.Легки и чутки крылья,И музыкален звук…Но птиц тех белоснежныхЯ принял за страницы,Умчавшиеся в вечностьС его уставших рук.В своих стихах последнихНемногого просил он:«Храните душу чистой,Не троньте красоту…»Был голос полон силы.В нем столько было веры,Что мир, устав от крика,Услышал просьбу ту.Июнь. 2010.Нью-Йорк – Москва

* * *

Добрый порыв не бывает некстати.Доброе слово всех прочих нужней.Я не жалею, что годы потратилНа долгожданных и верных друзей.Правда, обида случилась однажды:Друг оплошал на крутом виражеИ не пришел, хоть я очень нуждался,Горькую метку оставив в душе.Так уж случилось…Но все мы ранимы.И не прощаем предательств и зла…Встретилась ложь —Ты прошествовал мимо,Как мимо сердца и дружба прошла.Добрый порыв не бывает некстати.И ничего изменить в нем нельзя.Я бы хотел, чтоб мне верил читатель,Как доверяют друг другу друзья.

* * *

Младший брат ОнегинаПечоринМногому учился у него.Мог любую истину оспорить,Только бы добиться своего.А Татьяне и печальной МериС братьями весьма не повезло.Им достались горькие потери.А любви – насмешливое зло.

* * *

Мой читатель уходит.Покидает меня.Книголюбов в
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату