и целым комплексом иных либеральных реформ), несмотря на фантастически благоприятную экономическую конъюнктуру, ради изъятия денег у населения и концентрации их у бизнеса для последующего изъятия их силовой олигархией;

систематическая ложь и клевета, преследование за инакомыслие и оппозиционность, превентивное запугивание потенциальных политических противников, нагнетание в обществе атмосферы страха и бессилия;

по-горбачевски последовательный отказ от реализации национальных интересов России (на фоне агрессивно патриотической риторики) ради задабривания наших стратегических конкурентов в надежде на то, что они закроют глаза на недемократичность и античеловечность описанной выше осуществляемой политики (которая объективно выгодна им самим);

нарастающая грызня в среде самой силовой олигархии и растущая беспомощность ее членов, которые, как можно понять, уже не способны оградить от насилия даже собственных друзей и партнеров (понятно, что это вызывает недовольство созданной системой даже у ее строителей и цепных псов).

Такая политика не может провести страну мимо катастрофы и потому вызывает вполне справедливый ужас перед настоящим и страх перед будущим.

Как и всякое самоубийство, она не может длиться долго.

Естественный результат этой политики — всеобъемлющий системный кризис. Сегодня его уже можно считать неизбежным, так как практически все люди, так или иначе пытавшиеся помочь Путину в начале его правления, к настоящему времени, даже формально оставаясь у него на службе, уже убедились в невозможности сделать это. Ведь описанная политика — плод не ошибок или злых умыслов, которые хотя и с трудом, но все-таки поддаются исправлению, но жесткого и устойчивого баланса объективно обусловленных интересов, который исправлению уже не поддается.

Страну свела начавшаяся с ее мозга «судорога авторитаризма».

Крайне существенно, что мы рухнем в системный кризис значительно скорее, чем нам кажется и чем показывают разного рода математические модели, ибо ни наш здравый смысл, ни эти модели в принципе не способны учесть разрушительность внутренней грызни, уже охватившей силовую олигархию, и полной безграмотности руководства в сочетании с его осознанной безответственностью.

Можно быть уверенным в одном: системный кризис совершенно точно не наступит до августа 2008 года. На это время накопленных «запасов прочности» (и среди них — общественного оптимизма и доверия к государству) хватит.

Это ускользающее, истекающее время дано российскому обществу для учебы.

Для внутренней самоорганизации.

Для подготовки.

Если мы найдем в себе силы (а дело только в них — времени все еще достаточно) должным образом подготовиться к системному кризису, мы сможем воспользоваться даруемой ими возможностью и осуществить политическую модернизацию, создав ответственное перед страной государство. Тем самым мы откроем дорогу к модернизации экономической, обеспечивающей восстановление страны, нормализацию условий жизни и возрождение России как страны, вызывающей у ее граждан гордость и уверенность в своих силах, а не скорбь и стыд.

Это, по всей вероятности, последний шанс возрождения России, даваемый нашей стране историей. Если мы не воспользуемся им, переживаемая нами в настоящее время агония нашей Родины закончится ее гибелью, причем как раз в планируемые некоторыми зарубежными специалистами 2012–2015 годы.

Воспользуемся ли мы этим последним шансом?

Есть ли у нас будущее?

На эти вопросы нельзя ответить словом, произнесенным или написанным. Они заданы самой историей, которая создается не словами, но поступками, и ответить ей мы сможем только своими делами, своей жизнью.

Но, чтобы быть в состоянии даже не ответить, а хотя бы только осознать эти все более четко встающие перед нами вопросы, мы должны понимать с поистине беспощадной ясностью: если сейчас, в предстоящие нам несколько предкризисных и кризисных лет, мы вновь отдадим свою страну индоктринированным недоумкам, высокоэффективным грабителям (извините, чуть не написал «менеджерам») и прикинувшимися патриотами бандитам, у нас больше не будет своей страны.

Никакой — ни плохой, ни хорошей.

И мы — если выживем — будем беспомощными, бесправными и ничтожными приживалками, всем чужими и никому не нужными не только в фешенебельных странах, но и на клочках той единственной, которую мы еще недавно звали (а может быть, по недоразумению еще будем звать и тогда) своей Родиной.

Сегодня Россия глядит нашими глазами не в телевизор, не на многими по-прежнему уважаемого и у многих вызывающего по-прежнему искреннюю симпатию президента и даже не в бессмысленно агрессивную и самодовольную «бандитскую пельменину»[2] силовой олигархии.

Россия — и каждый из нас — глядит в лицо смерти.

Мы — и иррациональная истерика по поводу сохранения его у власти мистически легитимным и при том заведомо незаконным путем основана на глубоком ощущении этого — можем не пережить заката президентства Путина.

Просто физически — так, как не пережили его сотни тысяч, погибшие в гражданскую войну в Таджикистане, и десятки тысяч, погибшие в других необъявленных войнах в ходе разрушения Советского Союза.

Я уже не говорю о том, что мы из-за войны, преступности, а то и просто нищеты и безысходности можем лишиться своего дома, как лишились его десятки миллионов наших бывших, а часто и нынешних, сограждан.

Я уже не говорю о том, во что может превратить каждого из нас голод. Кто знает, тот понимает, о чем я говорю. Кто не знает, пусть читает произведения писателя Варлама Шаламова.

Россия, а с нею и каждый из нас, без всякого преувеличения, глядит в лицо своей гибели.

Это не метафора, не запугивание, не истерика — это простая констатация самоочевидного факта: сегодняшнего положения, в котором находимся все мы.

Конечно, можно зажмуриться и выиграть этим нехитрым маневром несколько лет относительно спокойной жизни, повысив тем самым разрушительность системного кризиса и, соответственно, вероятность своей гибели в нем. Этот выбор по-своему рационален, так как неприятности наступят потом, а удовольствие будет достигнуто сейчас, авансом, — но это деструктивная и саморазрушающая рациональность, весьма напоминающая строгую, несокрушимую рациональность алкоголика или наркомана.

Если мы хотим сохраниться как нация и страна, если мы хотим, чтобы у наших детей, да и у нас самих, было будущее, мы должны осознать критичность ближайших лет.

Сегодня мы вернулись в состояние исторической неопределенности, при которой, если вы хотите быть кем-то, вы должны сначала им стать.

Если вы хотите что-то иметь, вы должны сначала завоевать это.

Если вы хотите иметь какое-то право, хотя бы право на свою собственную жизнь, вы должны быть готовы отстаивать это право в борьбе с агрессорами и конкурентами — и, вполне вероятно, с оружием в руках.

Относительно цивилизованная передышка, «глоток стабильности» после потрясений начала 90-х заканчивается. История вновь вламывается в тихую повседневность каждой семьи. Нам вновь предстоит отстаивать свое право на Родину.

Я пишу эту книгу, чтобы повысить наши общие шансы на победу — на выживание и модернизацию.

Я остаюсь в России и борюсь только потому, что верю: мы победим.

Не знаю, есть ли жизнь на Марсе, но после Путина — будет.