похоронах, было правдой и сейчас: Джеффри нуждался в ней. Эта мысль была главнее всех других, приходивших ей в голову. Но она пугала ее.

— Я не знаю..

— Пожалуйста, Сара…

Его полные боли глаза сказали ей больше, чем целые тома книг. Перед ней был страдающий человек, который нуждался в помощи. Более того, когда-то он был ее мужем, мужчиной, которого она обожала много лет. Как могла бы она от него отвернуться?

Бессознательным утешительным жестом она подняла руку, чтобы дотронуться до его груди, но, одернув себя, опустила ее. Опустила и взгляд. Приняв решение, Сара глубоко вздохнула.

— Мне нужно сделать несколько звонков.

Испытанное им облегчение было едва ли не осязаемым, оно ощущалось и в его пальцах, сжимавших ее плечи, и во всей его фигуре. Когда Сара вновь решилась взглянуть на его лицо, оно светилось благодарностью. Затем, словно желая скрыть эмоции, которые так ясно и неожиданно отразились на его лице, Джеффри отступил назад.

— Почему бы тебе не воспользоваться телефоном в библиотеке? Там тебе будет удобно.

Кивнув, она прошла мимо него, изо всех сил стараясь не обнаруживать своей неуверенности. Но эта неуверенность не уменьшилась, когда спустя несколько секунд она разместилась за красивым массивным дубовым столом и деловитым жестом, как это столько раз делала Сесилия Паркер, подняла трубку.

Держа в руке трубку, она бросила взгляд на дверь, где молча стоял Джеффри, позволив себе присутствовать при ее разговоре. Если бы его не было поблизости, Сара, наверное, поддалась бы искушению погрызть свой красиво наманикюренный ноготь, который он так нежно ласкал. Однако ей пришлось, стиснув зубы, набрать номер своего нью-йоркского офиса.

Джеффри следил за каждым ее движением, хотя и знал, что должен был оставить ее одну, но он абсолютно не в состоянии был оторваться от двери. Он был заинтригован самообладанием, звучавшим в ее голосе, когда она тихо разговаривала по телефону. Самообладание… и она сидела в кресле его матери — ни больше, ни меньше.

Она прекрасно подходила к этому креслу, окруженная ореолом царственности, несвойственной никому из членов его семьи, несмотря на полученное ими прекрасное воспитание. Он обещал сделать из нее принцессу, она сделала себя королевой. Судя по тому, как смягчилось ее лицо, когда она сейчас разговаривала со своим заместителем, нетрудно было поверить, что ее двор обожал ее.

Кто еще обожал ее? Конечно, в эти годы в ее жизни были мужчины. Красивая женщина, талантливая, богатая… она могла привлечь любого, если, конечно, он был готов стать второй скрипкой при «Сара Маккрей Ориджиналз, Инкорпорейтед».

О, он знал про ее бизнес! Постоянно читая «Уолл-стрит джорнэл», Джеффри был прекрасно информирован о росте и феноменальном успехе фирмы. Ему было известно, что Сара разрабатывала частные коллекции для самых дорогих ювелиров с Пятой авеню, что она сотрудничала с несколькими известнейшими кутюрье, создавая украшения для их проводившихся дважды в год показов мод, и что ее изделия шли нарасхват у женщин, принадлежавших к сливкам политических, театральных и светских кругов.

Что ему было неизвестно, так это детали, и это сбивало его с толку. Как она добилась, как сумела, эта милая, наивная Сара, которая ни разу не была в театре, пока он не повел ее туда в Сан-Франциско? Теперь она жила в Нью-Йорке, и, скорее всего, посещение премьер стало для нее привычкой… если, конечно, у нее хватало на них времени. Джеффри пронзила острая печаль при мысли, что она могла превратиться в ту же женщину-автомат, какой была его мать. Но нет… Сара ведь согласилась остаться, разве не так? Сесилия Паркер никогда бы не вняла личной мольбе, особенно если дело касалось бизнеса.

Плотно сжав зубы, Джеффри мрачно смотрел, как Сара кивнула, улыбнулась, сказала напоследок что-то приятное своему собеседнику и повесила трубку. Он настороженно ждал.

Сара с минуту собиралась с мыслями, а потом подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом.

— Я все устроила, — пробормотала она. — Дэвид отложит мои встречи и заменит меня, где сможет. К счастью, у нас сейчас нет особой гонки.

— А она у вас часто бывает?

— Не очень. Я стараюсь, по возможности, этого не допускать. Нет ничего хуже, чем пытаться создавать произведение искусства, когда на тебя оказывают давление. — Она виновато улыбнулась. — Случается, конечно, что этого не избежать, когда какой-нибудь темпераментный клиент надумает что- нибудь переделать в последнюю секунду. К счастью, в данный момент этого нет.

Воцарилась неловкая тишина, пока оба осознавали тот факт, что Сара остается на ночь в Сан- Франциско. Затем, оторвавшись от двери, Джеффри подошел к столу.

— Если ты скажешь, где оставила свой багаж, я пошлю Сайруса забрать его.

— Он здесь. — Сара невозмутимо указала на маленькую сумочку, которую положила у ножки дивана.

— Это все? Там же может поместиться только записная книжка.

— Я же собиралась сразу вылететь обратно, — пояснила Сара, забавляясь его недоумением. — У меня там кое-какая косметика и расческа. А так ты видишь весь мой багаж.

Он рассеянно потер подбородок. Тень, которая падала на него от пятичасового солнца, лишь подчеркивала мужественное выражение его лица.

— Мне казалось, деловые женщины всегда готовы к неожиданностям.

— Я тоже. У меня есть чековая книжка и кредитные карточки. Все, что мне понадобится, я смогу купить. Насколько я помню, — ехидно заметила она, — в Сан-Франциско есть магазины.

Он еще с минуту вглядывался в нее, а затем, покачав головой, криво улыбнулся.

— Я это заслужил. По правде говоря, ты сейчас прекрасно выглядишь.

Несмотря на его комплимент, Сара почувствовала себя несколько изнуренной. С раннего утра она была одета в один и тот же костюм. И она внезапно ощутила усталость, словно, решив остаться, уже не могла сдвинуться с места.

Джеффри заметил на ее лице тень усталости.

— Послушай, — рассудительно сказал он, — почему бы тебе не пойти наверх и не отдохнуть немного? Располагайся в любой из комнат для гостей. А позднее мы сможем прокатиться по побережью. — Глаза его затуманились. — Это может помочь… встряхнуться…

Сара не спорила. Поднявшись из-за стола, она взяла сумочку и вышла из комнаты. Он не сводил с нее глаз. Когда она шла через фойе и медленно поднималась по винтовой лестнице на второй этаж, ей казалось, что от его взгляда у нее на спине остаются отпечатки.

За восемь лет ее знание этого дома несколько стерлось из памяти. Повернув налево, она спустилась в холл и попала в гостевое крыло, где вошла в последнюю комнату справа по коридору.

Это была ее любимая комната — всегда. Благодаря угловому положению ее окна выходили на две стороны, в результате чего здесь было больше света и свежести. Здесь она чувствовала себя в отдалении от всего остального дома, от гнетущих тенет жизни Паркеров.

К ее радости, убранство комнаты существенно не изменилось с тех пор, как она в последний раз переступила ее порог. Австрийские жалюзи по-прежнему загораживали окна, а яркий зеленый ковер лежал на полу. На кровати королевских размеров лежало то же покрывало с растительным орнаментом в желтых и голубых тонах, а обои были, как и раньше, выдержаны в тех же цветах. Та же самая белая, покрытая лаком мебель придавала комнате провинциальный колорит.

Комната была все в том же безупречном состоянии. Вздохнув, Сара утонула в кресле с подушками, стоявшем у окна. Откинув голову, закрыла глаза. Казалось, она так давно этого не делала. Сара подумала о том, сколько миль ей пришлось сегодня преодолеть, и поняла, что географическое расстояние — всего лишь незначительная толика ее путешествия.

Она вновь встретила Джеффри. Годами она размышляла о неизбежности этой встречи. Когда-либо их путям суждено было пересечься; если бы только их свели не эти трагические обстоятельства!

Вместе с воспоминанием ее захлестнула волна усталости. И только с большим трудом ей удалось встать с кресла, раздеться и пройти в душ. Спустя несколько минут в одних трусиках и лифчике она улеглась на постель, натянула на себя простыни и почти мгновенно погрузилась в сон.