— Ты же вроде умная. Только не очень умно было заставлять меня поверить в свои небылицы.

— Митч, я пыталась объяснить, что…

— Избавь меня от своих дурацких объяснений…

— Я же извинилась.

— Извинений недостаточно, мисс Красивые Ножки.

— Что ты хочешь? Чтобы я написала извинения крупными буквами? Или, может быть, я должна рвать на себе волосы, причитать, посыпать голову пеплом и умолять тебя о прощении? — раздраженно выдала она.

— Для начала это было бы неплохо.

В его ответе чувствовался смешок.

— Что ж, Тарзан. Тебе придется дождаться другой Джейн, потому что я подобными вещами не занимаюсь.

Митч фыркнул, но ничего на это не ответил. Ей страшно захотелось дотронуться до ног Митча. Гизелла должна была заставить его понять, что, когда она познакомилась с ним, притворившись моделью, она полюбила его. Она забыла про пари, про отца. Ее сердце оказалось застигнутым врасплох. Так она нашла любовь.

— Митч, пожалуйста, прости меня.

Ей ответил лишь завывающий ветер, который был готов сорвать крышу.

— Да ладно тебе, поговори со мной. Сколько мне еще извиняться? Знаю, что солгала тебе тогда, но не сейчас. Я думаю только о тебе. Мне кажется, я влюбилась в тебя. Почему ты мне не веришь? Ведь я…

— Ты все не уймешься? — оборвал он.

— Нет. Я просто не могу понять, неужели у тебя каменное сердце? И…

— Ладно, мисс Красивые Ножки. Хочешь знать почему?

Гизелла не видела его лицо, но она почувствовала теплоту его дыхания на своей щеке.

Произнося отчетливо каждое слово, он продолжал:

— Помнишь ту ночь на пляже? Я сказал, что не связываюсь с моделями, потому что у меня есть в этом кое-какой опыт…

— Да, помню.

— Несколько лет назад я встретил женщину, которая оказалась моделью. Я влюбился в нее и думал, что она тоже любит меня. Но все это было ложью. Все, от начала и до конца. Одна большая ложь. Она притворилась, что любит меня, чтобы я помог ей сделать карьеру. И все. Как дурак, я купил ей кольцо и сделал предложение…

Он замолчал, и она услышала его неровное дыхание.

— И тогда я обнаружил самый непростительный обман — она была уже замужем.

— Извини, Митч.

Его рассказ тронул сердце Гизеллы, и угрызения совести от собственной лжи стали мучить ее еще сильнее, потому что она сделала практически то же самое. Гизелла обманула его. И теперь она расплачивалась за это.

Подняв руку, Гизелла потянулась к нему и случайно попала ему в глаз.

— Ай! Что ты делаешь? — воскликнул он и ударил ее по руке. — Пытаешься выколоть мне глаз?

Ощупывая все, что лежало на полу, Гизелла попробовала найти фонарик, свечу или что-нибудь, что могло дать свет. Сначала она нащупала ногу, а потом потянулась через Митча, чтобы достать его тайные запасы. Она тянулась все дальше и дальше и обнаружила нечто, напоминающее фонарик… правда, очень отдаленно… только оно было теплым и знакомым, и…

Она покраснела и инстинктивно одернула руку.

— Мисс Красивые Ножки, что ты делаешь? Пытаешься играть со мной в доктора?

— Не совсем, но мне кое-что пришло в голову. Какой у тебя размер трусов?

Гизелла слышала, как Митч проглотил слюну и как он хотел было выругаться, но замолк.

Она услышала еще одно ругательство в ответ и засмеялась. Он усмехнулся в темноте:

— Ты что, флиртуешь со мной, дорогуша? Можешь не тратить время зря. Не сработает.

У Гизеллы екнуло сердце. Столь близкий контакт между ними зажег в ней искорку надежды, но его последние слова не оставили от нее и следа.

— Пожалуйста, включи фонарик, Митч, или зажги свечу. Я не могу больше сидеть в темноте и минуты.

— Мы не должны попусту расходовать наши запасы. Откуда нам знать, сколько мы будем здесь? Может быть, нам придется тут сидеть несколько дней.

— Батареек, свечей и еды нам хватит на несколько недель.

— Недель?!

Гизелла издала покорный вздох.

— Не волнуйся ты так. Я знаю моего отца, он отправит на наши поиски всю национальную гвардию, как только пройдет шторм.

Вдруг громкий треск потряс бунгало, раздался звук разбивающегося стекла. Митч грустно пошутил:

— Если только к тому времени мы останемся живы.

Через несколько часов ванная комната по-прежнему была единственным местом спасения.

Митч прошептал:

— Слушай.

— Что? Я ничего не слышу, — устало ответила Гизелла.

— Именно. Ни дождя, ни ветра…

— Слава Богу! Шторм закончился.

Она встала и, потянувшись, застонала. От продолжительного сидения в одной позе ее кости хрустели.

— Еще не время, мисс Красивые Ножки. Худшее может быть еще впереди.

Митч встал, аккуратно открыл дверь ванной и выглянул, освещая комнату фонариком. Гизелла слегка прижалась к его талии, словно боялась темноты.

Он вышел. Гизелла шла следом. Под ногами хрустело разбитое стекло. Защитная ставня на раздвижной двери была оторвана, окно разбилось, на полу растекались лужи воды и валялись осколки.

Митч направил фонарик на пол.

— Аккуратнее, пол мокрый.

— Я бы сказала, что здесь не просто мокро, а очень мокро.

Они осмотрели все комнаты, которые выходили к заливу.

— Похоже, что все остальное в порядке. Эта комната пострадала больше всего. Я хочу проверить остальные ставни. А так как уже стемнело, мне понадобится твоя помощь, Гизелла, ты будешь держать фонарик.

Через пять минут Митч пожалел, что попросил ее о помощи. Она опять манила его. Ее теплое дыхание ласкало его шею, грудь касалась спины.

Он снова ударил молотком себе по пальцу.

— Проклятие!

— Это уже третий раз, Митч, — сказала она, стоя за его спиной.

— Спасибо, — с сарказмом заметил он. — А то я сбился со счета.

Что верно, то верно, мысли его не были сосредоточены на деле. Как такое могло случиться? Он провел несколько часов подряд в невероятно тесной ванной комнате вместе с Гизеллой. И каждое ее прикосновение, случайное или нет, вызывало у него желание владеть ею. Его терзали смешанные чувства. Он хотел держаться от нее подальше. Его рассудок твердил об обмане, но тело не обращало на это никакого внимания. Он хотел ее, очень хотел… Он хотел любить ее, когда вокруг будет бушевать ураган, будет греметь гром и сверкать молния. И ветер поднимет их и унесет далеко-далеко. Очередной удар молотком по пальцам возвратил его из мира эротических фантазий.