– Такой договоренности между нами не было, и ты это хорошо знаешь.

– Возможно, но она не собирается брать у тебя деньги.

– Я все равно их верну, – упрямо заявила Табита.

Наступило молчание.

– Тебе здесь хорошо? Нравится учительствовать?

Она кивнула.

– Кстати, мисс Бошан не такая уж непреклонная особа, как мне показалось. Я был уверен, что она не позволит мне с тобой встретиться.

– Она очень трепетно относится и к учителям, и к своим подопечным, – улыбнулась Табита.

Он понимающе улыбнулся. Табита немного расслабилась, и напускная чопорность уступила место хорошо знакомой ему непосредственности.

– Кстати, мисс Бошан сказала, что кто-то к тебе приходил. Нельзя ли узнать, кто именно?

Табита заколебалась. Не хотелось бередить старые раны.

– Случайно, не Ричард?

– Да, он, – призналась девушка, но, увидев, что в глазах Доминика вспыхнул гнев, быстро добавила: – Он провел здесь всего несколько минут. Ничего плохого не случилось.

Доминик не поверил, но допытываться не стал, видя, что ей не хочется об этом вспоминать. Насколько ему было известно, Ричард отправился на корабле в Бостон недели две назад. Хорошо бы он там остался.

Они подходили к пансиону и невольно замедлили шаг, стараясь отдалить момент расставания. У ворот Доминик остановился, предпочитая попрощаться с Табитой здесь, подальше от любопытных взглядов.

Он взял ее за руки, сжал их, изо всех сил стараясь не поддаться безумному желанию притянуть ее к себе и заключить в объятия.

– Пиши мне, Табби, – попросил он. – Не стесняйся обратиться за помощью, если понадобится.

Она лишь кивнула, боясь выдать свои чувства.

Ворота были не заперты, и он, толкнув створки, распахнул их. Она посмотрела ему в глаза и, ни слова не сказав, пошла к дому.

Доминик знал, что его приезд смутит девушку, но по крайней мере он ее увидел и, хотя встреча оказалась для него намного тяжелее, чем он мог себе представить, знал, что она устроена и чувствует себя хорошо. Он смотрел ей вслед до тех пор, пока за ней не закрылась дверь, после чего повернулся и пошел прочь. А в душе все росло и росло чувство безвозвратной потери.

– Софи, не надо так сильно сжимать кисть. Ну-ка, расслабь руку. Вот так, молодец.

Табита отошла назад на пару шагов, чтобы посмотреть, как у девочки получается пейзаж. Рисовала она неплохо, краски подбирала умело, вот только мазки следовало накладывать помягче. Софи никак не могла изобразить девочку, которую Табита усадила на низенький заборчик на переднем плане.

– Мне так не хочется ее рисовать, – недовольным тоном сказала Софи Тревильен.

Она обожала живопись и была одной из самых одаренных учениц. Вот только терпения у нее не хватало. И если не получалось с первого раза, свою досаду она вымещала на подругах.

Иногда она становилась просто невыносимой, и сегодня, судя по выражению ее лица, надвигалась гроза.

– Чтобы показать на рисунке, как огромен дуб, рядом с ним надо изобразить человека. Все познается в сравнении.

– Она мне не нравится, – угрюмо ответила Софи. – Я не буду ее рисовать.

Софи швырнула кисти на стол и отошла к окну.

Остальные девочки захихикали было, но, встретив строгий взгляд Табиты, умолкли и занялись своими рисунками.

Табита подошла к Софи и усадила ее на диван возле окна.

– Софи, не надо сразу сдаваться, – мягко проговорила она. – Ведь ты талантлива, но, чтобы рисовать так, как тебе хочется, нужны годы и годы упорного труда. Чувство цвета и перспективы у тебя буквально на кончиках пальцев, а тебе только пятнадцать.

– Я не собираюсь всю жизнь трудиться, – высокомерно заявила девочка и направилась к двери. На пороге она остановилась и бросила через плечо: – Это вам нужно трудиться с утра до вечера. А я через два года уеду отсюда и начну выезжать в свет.

Софи, конечно, права. Ведь для такой девушки, как она, главное – найти себе поскорее богатого мужа.

Она подошла к Софи.

– Возможно, все так и, будет. Но сейчас ты моя ученица, так что, пожалуйста, не трать попусту время. Нарисуй все заново, если тебе трудно доделать то, что ты уже нарисовала, и нарисовала очень хорошо.

Софи вспыхнула и вызывающе посмотрела на Табиту. В этот момент прозвенел звонок на обед, и она торжествующе усмехнулась.