Стратегического Планирования.

— Так вы ждете, что я спрошу, сколько вы их насчитали?

— Нет, я жду, когда до вас дойдет, что прицел дает слишком большое увеличение. Угол обзора минимален. При условии, конечно, что вы не перепутали отметку, на которую был выставлен прицел у «Ижевска» из правительственной ложи.

— Ничего я не перепутал. И положите бластер стволом к себе.

Шеф послушно перевернул оружие и продолжил:

— Ваш фильм, безусловно, плохая подделка. У сержанта и туловище и голова, как сказал бы Ларсон, коррелируют. У Мак-Магга в момент убийства туловище было обращено от зрителей, а виртуальная голова — к зрителям. Получается, что убийцу, который долго — почти час — дожидался удобного момента, ничуть не смутило это обстоятельство. Он не подумал, что в прицеле может быть и вовсе — не голова Мак-Магга, а какая-нибудь голограмма. Невнимательность стрелка меня несколько обескуражила. Сначала я решил, что, вероятно, кто-то из зрителей загородил от стрелка туловище Мак-Магга. Однако из вашего фильма следует, что за несколько секунд до выстрела ближайшая к Мак-Маггу зрительница упала в обморок. Иными словами, туловище Мак-Магга никто не загораживал. Следовательно, мое первое объяснение было ошибочным. Зато я нашел другое. Убийца видел в прицел только голову Мак-Магга, а голова смотрела на зрителей. Поэтому он выстрелил.

— Я бы поаплодировал, да руки устали держать кресло, — мрачно выдавил Виттенгер.

— Поаплодируете, когда я закончу. Спрашивается, для чего убийце была необходима такая точность при таком мощном оружии? Почему он стрелял именно в голову? Почему он вообще использовал «Ижевск», а не какой-нибудь легкий бластер, который мог бы уместиться в кармане? Нет, он предпочел тащить с собой эту полуметровую болванку. И прицел у бластера, прямо скажем, далеко не самый современный. Обычная оптика без автоматической стрельбы в момент захвата цели. С сорока метров Мак-Магга можно было убить из любой мало-мальски интеллектуальной мелкашки. Профессионал так и поступил бы, однако убийца использует простой оптический прицел с дальномером. Да еще с таким увеличением! Ну, есть идеи?

— Значит он не был профессионалом. Взял тот бластер к которому имел доступ. Ему не из чего было выбирать.

— А прицел?

— Прицел… — инспектор задумался. — Оптические прицелы используют, например, браконьеры, которые охотятся ради спортивного интереса.

— Почему?

— Потому что с интеллектуальным прицелом это уже не спорт, а стопроцентное убийство. За него на Фаоне можно получить срок. С оптикой — просто штраф, если, конечно, не рецидив…

— Гениально, инспектор! — воскликнул Шеф, чем вогнал собеседника в краску, ибо похвала застала инспектора врасплох. — Вы уловили суть! В Мак-Магга стреляли из охотничьего оружия. Но стрелял начинающий любитель, не сумевший даже толком установить прицел.

— Может я и гений, — сказал инспектор, — да только эти ваши рассуждения — тьфу! — ничего не стоят. Если он начинающий браконьер, то его нет в нашей картотеке. Оружие куплено нелегально, и не факт что убийца — фаонец. И вы не ответили на главный вопрос: почему в дело вмешалась Галактическая Полиция.

— Мак-Магг много гастролирует. Предположим, ему угрожали. Куда он мог обратиться? Естественно, в ГП, поскольку ее представительства есть на всех планетах. Вы собрали на него досье?

— Его давно собрали журналисты. Обратная сторона славы. Досье у него в порядке. Триединство великих: слава, женщины, деньги.

— Много?

— Чего, женщин?

— Денег.

— Птероркусы не клюют.

— Значит что-то другое.

— И это все, что вы можете мне сказать?! — возмутился Виттенгер.

— Пожалуй… — развел руками Шеф. — Нет, вот еще что. Подумайте на досуге вот над какой вещью. Некто использует неудобный инструмент для какого-то рискованного дела. Вы говорите, что у него не было выбора — он взял тот инструмент, который был у него под рукой. Но бывают и другие варианты, объясняющие неудачный выбор инструмента. Подумайте над этим на досуге.

— А ну вас, — в сердцах отмахнулся Виттенгер, — с советами вашими… Ладно, — добавил он мягче, — подождем слухов из ГП.

Он поднялся и заковылял к выходу. Шеф его окликнул:

— Инспектор, простите, что спрашиваю, но мне любопытно, зачем вы устроили на первом этаже разгром? Нимеша к рыбам отправили, дверь чуть не выломали…

— Чтобы никто не догадался, что я пришел к вам искать сотрудничества.

После встречи с прекрасным в Виттенгере иногда просыпается парадоксалист.

К восьми часам вечера того же дня Яна закончила обрабатывать информацию по всем взломам сейфов на рейсовых кораблях за последние пять лет. Закончив со взломами, она привела в порядок картотеку, сбегала в буфет за ужином для Шефа («без меня он давно умер бы с голоду»), просмотрела вечернюю почту, полила цветы, которые должна была полить еще утром, сказала Шефу «я могу идти» — от вопросительной интонации она избавилась еще год назад, добавила «до свидания» и выпорхнула из Отдела.

На первом этаже она из лифта не вышла, поэтому трем сотрудникам Отдела Информационной Безопасности, стоявшим за ее спиной, пришлось выбираться из лифта по стенке. Яна не была ни невежей ни, тем более, чересчур крупной девушкой. Но услышать сотрудников ОИБ ей помешали наушники с громкой музыкой, а сотрудникам ОИБ мешала ее большая сумка со спортивной одеждой и кое-какими спортивными принадлежностями. Этот вечер Яна планировала провести в спортзале, расположенном в цокольном этаже здания Редакции.

В раздевалке Яна переоделась в просторный, снизу доверху закрытый, спортивный костюм. Но так было не всегда. В первые месяцы работы в Редакции Яна надевала для спортзала обтягивающие шорты и узкий топ. Коллеги-мужчины с риторическим вопросом «Что здесь делает этот ребенок?» бросались к ней давать советы что и как нужно тренировать, предлагали Яне то подержать за нее штангу, то покрутить за нее педали велотренажера, а то и вместе побегать на беговой дорожке. Яну такая реакция сначала забавляла, потом стала раздражать. В итоге, шорты и топ пришлось отложить для иных случаев, например, для посещения спортзалов в других городах и на других планетах во время отпуска. Перемена в одежде полностью проблему не разрешила, так как некоторые коллеги все еще помнили и узкие шорты и топ. Но с каждым месяцем таких мужчин становилось все меньше, поскольку, как отмечает сама Яна, зрительная память у мужчин короче, чем выдержка у фотоаппарата.

В спортзале Яна заметила своего воздыхателя Нимеша. Обычно по пятницам Нимеш предпочитает светские развлечения спортивным. Сегодняшнее столкновение с Виттенгером изменило его планы. Он уже успел выплеснуть злость на виртуальных монстров, один из которых был удивительно похож на инспектора. Чтобы восстановить спортивную форму, виртуальными тренировками, к сожалению, не обойдешься — это он понимал. Между подходами к штанге Нимеш прикладывался к банке с белковым коктейлем. На этикетке было обещано, что Нимеш доберет недостающие ему до веса Виттенгера тридцать два килограмма за пять-шесть недель. За неимением другого выхода, Нимеш поверил этикетке. Однако, в тот момент, когда Яна входила в спортзал, Нимеш не тягал штагу и не хлебал белок. Напротив: находясь в полной неподвижности, он с недоумением смотрел в сторону тренажеров-экспандеров. В ту же сторону и с не меньшим недоумением смотрело еще несколько человек.

«Ну вот, какая-то новая девица объявилась», — подумала Яна, заметив, что взоры мужчин обращены не на нее. Возвышавшаяся в центре зала колонна с гимнастической лестницей закрывала от нее того, кто привлек внимание коллег.

Пожав плечами, Яна подошла к беговой дорожке. Нимеш ее наконец заметил и подал знак рукой. Знак поставил Яну в тупик. Нимеш не послал ей воздушный поцелуй и не прижал руку к сердцу, как бы вырывая его, чтобы отправить по почте с цветами и запиской. Ничего подобного: Нимеш покрутил пальцем у виска и