Итак, Сведенов перевозил наркотики. На второй день полета к Хармасу наркотики потребовались ему самому. Транквилизаторы, которые он получил от Трюффо, не помогли ему дотянуть до Хармаса, поэтому он потребовал вернуть шкатулку. Однако второй пилот утверждает, что в шкатулке находились только дешевые женские украшения. Где же были наркотики? Во втором дне? Но шкатулка-то невелика. Грабить сейф из-за такого мизерного количества наркотиков никому и в голову не придет. Билет на лайнер встанет дороже. Кроме того, Мартин и Нибелинмус — физики, а не химики. К поискам наркотиков привлекают химиков, насколько я знаю.

В восемь вечера я купил у кельнера из кафе-кондитерской форму персонала «Комбината питания ТК- Хармас».

— Поваренка? — уточнил я.

— А что, не нравиться? — и он потянул форму к себе.

Я сказал, что о большем и не мечтал. Затем я показал ему снимки физиков.

— Если придут ужинать, позвони мне. И не торопись с заказом.

— А это… — кельнер сделал неопределенный жест.

«Это», как выяснилось, означало десятку авансом и обещание дать двадцатку после выполнения задания.

— Они могут пойти не ко мне, а в ресторан, — он указал на соседний зал, отделенный от кафе прозрачной стеной.

— Смотри в оба, — посоветовал я.

Объяснив, как со мною связаться, я вернулся в свое новое жилище.

Кельнер позвонил в четверть десятого и сказал, что те господа, чьи снимки я ему показывал, заказали два салата «Цезарь», гусиную печень, два бифштекса — один с кровью, другой — без, грибы на гарнир, яблочный пудинг и фирменный пирог «Терминальный».

— Спешите, пока они не лопнули, — добавил он.

Я, естественно, поспешил.

Физики сидели в ресторане и поглощали салат. Столик, за которым они сидели, был на двоих. Я взял у соседнего столика стул и вклинился между ними.

— Так и думал, что «Вестник уфологии» меня опередит! — воскликнул я и по дружески толкнул Мартина под локоть. — Зря вы с ними общаетесь, они потом все переврут, — сказал я Нибелинмусу.

Нибелинмус ответил в том смысле, что я, вероятно, обознался. Мартин буркнул: «Что за псих!». Я сказал, что сам он псих и что в «Вестнике уфологии» психи все, включая главного редактора. А обознаться я не мог, потому что профессора Нибелинмуса нельзя перепутать ни с кем. От лица журналистов Сектора Фаона я поздравил Нибелинмуса с прибытием в наш Сектор.

— Ах вы репортер… — протянул Нибелинмус. — Откуда вы узнали, что я здесь?

— Земные коллеги сообщили по дружбе.

— В таком случае, разрешите представить вам МОЕГО коллегу, — и он указал вилкой на Мартина.

— Неужели?! — я выпучил глаза.

— Дин Мартин, — представился коллега и добавил, что назвав меня психом, он не погорячился.

— Тот самый Дин Мартин?! — Я аккуратно вынул нож из его руки и страстно пожал ее. — Я много, много о вас слышал…

Минуты три я извинялся за то, что принял его за комика из «Вестника уфологии». За эти три минуты Мартин забыл, что хотел спросить меня, от кого я о нем много-много слышал.

— Интервью мы не даем, — приняв извинения, отрезал Мартин.

— Все с этого начинают, — сказал я. — Так и запишем: «С первого мгновения нашей встречи, Дин Мартин поразил меня своею скромностью», — произнес я в диктофон.

Нибелинмус оказался дальновиднее. Вот что значит опыт. Он попросил выключить диктофон и сказал, что на несколько вопросов они, пожалуй, сумеют ответить. Очевидно, он решил избавиться от меня с минимальными потерями. Ну задам я пару стандартных вопросов, ну ответит он, что астрофизика шагает по Вселенной широкими шагами — ну и дело с концом. А если я не угомонюсь, то можно начать сыпать терминами и формулами — они на репортеров действуют как крепительное.

Я спросил, останутся ли они на Терминале или полетят на Хармас.

— Закончим исследования, там посмотрим, — ответил он.

— Исследования касаются гравитационных аномалий?

— В том числе.

— А на что похожи гравитационные аномалии?

— На дыры в небе, — вставил Мартин.

— На несобственное изменение топологических свойств вакуума, — как бы поправляя его, сказал Нибелинмус.

— Бог мой, — воскликнул я. — неужели в нашем Секторе обнаружилась дыра в небе. Как вы думаете, это привлечет туристов?

— Никаких дыр у вас нет, — возразил Нибелинмус. — Нет и не предвидится. Идет плановый монтаж исследовательского оборудования.

По лицу Мартина скользнула ухмылка, но он промолчал.

— Вы заметили, — прошептал я доверительно, — здесь полно полиции.

— Нет, не заметил, — бодро возразил Нибелинмус. — А вы? — обратился он к Мартину.

— От нее на Земле некуда ступить. Еще не хватало, чтоб и в космосе…

— Не скажите, — перебил я. — В космосе полиция тоже нужна. Вон недавно сейф на «Монблане» ограбили, кому расследовать, как не полиции? Не физикам же…

Нибелинмус, отведя глаза в сторону, подтвердил:

— Не нам.

— Или за очень большие деньги, — ответил Мартин, видимо, за себя. — Шучу, — добавил он, — не для печати.

— Много времени займет монтаж оборудования? — сменил я тему.

— Несколько дней.

— Значит, если появятся какие-то новости, мы сможем снова встретиться?

— Каких новостей вы ждете? — изображая удивление, спросил Нибелинмус.

— Для нас любые новости — хлеб. Так мало событий происходит в науке, что хоть журнал закрывай. Многие считают, что наступает мировоззренческий кризис. Пора переходить на криминальные новости, там кризисов не бывает.

— Вы говорите мало? — возмутился он. — Неужели вам мало того, что…

И Нибелинмус произнес панегирик астрофизике, шагающей широкими шагами по Вселенной. Признаю, он говорил так увлекательно, что я даже пожалел, что не смогу ничего опубликовать. Мартин, тем временем, доел бифштекс и приступил к «Терминальному» пирогу. Я терялся в догадках, что ему не нравиться — пирог или речь Нибелинмуса. Когда Нибелинмус примолк (надо же было ему что-то съесть), я попытался спровоцировать дискуссию:

— Ваш коллега желает что-то возразить.

— Нет-нет, — проглотив кусок пирога, запротестовал Мартин. — Однако я полагаю, что по-настоящему великие открытия ждут нас впереди — если мы выберем правильную дорогу и не пройдем мимо.

— Ну что ж, это тоже верно, — согласился Нибелинмус. — Надо быть осторожными оптимистами.

Мне показалось, что он неправильно понял своего коллегу. В словах Мартина сквозил намек — конкретный намек, но на что?

Узнаю в личной беседе, решил я.

Нибелинмус хотел от меня поскорее отделаться, поэтому велел завернуть яблочный пудинг с собой и подать счет.

Я проводил физиков до третьего уровня, а сам спустился на четвертый.

«На сегодня хватит!» — сказал я себе, искренне полагая, что до завтра Зейдлиц отойдет, рука и самолюбие у него заживут, и с ним можно будет поговорить по душам.