— Запыхавшиеся люди не бледнеют. Скорее, они краснеют. Вам это не пришло в голову?

— Теперь пришло…

— И теперь вам кажется, что он нервничал.

— Вероятно, да…

— Вероятно кажется или вероятно нервничал?

— Нервничал.

У Элвиса затряслась левая щека, правая — перестала.

— Так какого черта вы болтаете тут мне, что он ни о чем не беспокоился? — С этими словами я сошел с пола, ступил на голограмму неба и шагнул к столу. — Издеваетесь над следствием, да? — Я употребил любимое выражение инспектора Виттенгера.

Элвис вцепился в край стола. Он подумал, что сейчас я схвачу его за шиворот и вытащу из-за стола — так поступают все разъяренные детективы.

— Я имел в виду, что он не беспокоился насчет страховки. Я только страховку имел в виду, больше ничего, поверьте…

— Элвис, — внушал я ему. — Я сейчас спасаю твою задницу. Как ты заметил, я интересуюсь Сведеновым, а не тобой. Если мне по-прежнему придется вытаскивать из тебя слова клещами, я займусь тобою лично. Уяснил?

— Да, господин… господин детектив, уяснил.

— Ты отправил его в медпункт. А он?

— Н-незнаю… сказал спасибо и ушел.

— Куда?

— Думаю, в медпункт.

— Но ведь до посадки оставалось пятнадцать минут. Когда бы он успел?

— Может, не пятнадцать, может — двадцать… — засомневался вконец задерганный Элвис.

— Пришлешь показания в письменном виде, — велел я ему, уходя.

Впрочем, весь разговор я, разумеется, записал. Но вдруг он вспомнит что-то новое. Я же, выйдя из офиса ФСО, вспомнил о Великом Мак-Магге. Вернулся.

— Мак-Магг ничего не страховал?

— Фокусник?

— Да.

— А какой рейс?…

— Тот же, черт побери!

Элвис полез в базу данных.

— Он страховал реквизит — большой такой контейнер…

— Сумма?

— Два миллиона.

— Где медпункт?

— Что? А! Там… — у Элвиса в голове все поперемешалось, он что-то изобразил руками. Наконец выдавил: — Второй уровень, сектор 'Е', там вывеска, увидите…

— Будь здоров, — буркнул я и ушел.

На Терминалах Трансгалактического Канала уровни или, что тоже самое, палубы отсчитывают сверху вниз. Зал ожидания с невидимым куполом находился на нулевом уровне. Первый уровень оккупировали представительства коммерческих фирм, обслуживавших Терминал и его пассажиров. В их число входило представительство ФСО. Покинув Элвиса, я дошел до лестницы и спустился на второй уровень. Здесь было потише и попроще. Сразу за выходом с лестничной площадки я увидел светящийся квадрат с двумя стрелками. Стрелка налево предсказывала сектор 'А', стрелка направо — сектор 'Н'. Я повернул налево и, мысленно повторяя алфавит, стал ожидать появления сектора 'Е'. Коридор опоясывал Терминал по ломанной линии, каждый излом приходился на границу секторов — в общем, разумно. К тому моменту, как я дошел до сектора 'Е', я понял, что путь направо был бы на одну букву короче. Под вывеской с красным крестом, полумесяцем и еще пятью-шестью знаками конфессий, признающих традиционную медицину, я свернул налево и толкнул стеклянную дверь. От моего толчка она не распахнулась, как следовало бы ожидать, а отъехала в сторону.

Пациентов не было ни души. Я миновал дверь с надписью «процедурная», две двери без надписей, стоматологический кабинет и «дежурную медсестру». Из последней двери выскочила медсестра в белом чепчике, я перегородил ей дорогу.

— Где?..

— В пятом, — махнула медсестра, проскочив у меня под локтем. Она скрылась в инфекционном боксе.

Табло рядом с дверью в пятый кабинет утверждало, что «прием ведет фельдшер Иван…». Две недостающие буквы легко угадывались, но я не удержался и, просунув голову в приоткрытую дверь, спросил:

— Фельдшер Иван, к вам можно?

Я не успел ни разглядеть фельдшера, ни услышать ответ: меня оттянули от двери.

— Позвольте мне, я опаздываю на транспортировку…

Дорогая сумочка из крокодиловой кожи преградила мне путь в кабинет. Ее хозяйка — вульгарная дама неопределенного возраста — натянуто улыбнулась, я скривился и пропустил даму в кабинет.

— Господин Иван? Я к вам… — Наверное она расслышала, как я назвал фельдшера.

Вылетела она оттуда через две минуты.

— Хам! — выпалила дама тому, кто был в кабинете, затем швырнула дверь так, что на табло появились недостающие буквы.

Хам — это хорошо, с хамами всегда проще, размышлял я. Выждал тридцать секунд и вошел.

Фельдшер Иванов, положив ногу на ногу, задумчиво рассматривал подошву ботинка.

— Что вы ей дали? — спросил я.

Фельдшер поднял на меня сонные глаза. У него была физиономия генерала, разжалованного в рядовые.

— Кому?

— Той даме в меховой накидке. Когда она шла к вам, то хромала на обе ноги, а вылетела от вас быстрее лани.

— Медицина творит чудеса, — и он хмыкнул. — Вас что беспокоит? — спросил он с ударением на «вас».

— Меня беспокоит здоровье господина Сведенова.

— Вас все время беспокоит чужое здоровье…

— Разве это плохо?

— Господин… эээ… как вас там… — Он шумно втянул ноздрями воздух и замолк, словно раздумывая, через какое отверстие его выпустить. — У меня много пациентов, — наконец выдохнул он.

— Тем скорее вы сможете к ним вернуться.

— Чем что?.. — он сонно моргнул. — Что вам угодно?

— Двадцать девятого марта, сего года, ваш медпункт, посетил, человек, по фамилии, Све-де-нов, — говорил я медленно, тщательно проговаривая слова. — Зачем, он, сюда, при-хо-дил? Вопрос понятен?

— Мне понятно, что вы ничем не больны. Информацию о других пациентах мы не раздаем. Ответ понятен?

— Понятен, но не принят. Спорю на десятку, что раздаете.

Кажется, он начал просыпаться.

— А кто вы такой?

Я показал ему удостоверение частного детектива.

— Почему вам нужен именно Све… как вы его назвали?

— Сведенов.

— Он подал жалобу?

— На кого? — удивился я.