приехал днем ранее. Далее произошло то, чего многие до сих пор не могут простить генерал-аншефу графу Алексею Орлову. Его высокопревосходительство принял княжну весьма ласково, оказывал ей всяческие почести и, наконец, влюбился. Игра ли то была с его стороны во исполнение данного ему императрицей поручения, или на самом деле «княжна» охмурила и его своими чарами, только в отношении ее граф повел такие негоции, чтобы ни у кого не оставалось никакого сомнения, что он влюблен. Он дарил ей дорогие подарки, открыто выезжал с ней и даже покинул ради нее свою любимую фаворитку Машеньку Давыдову.

А потом граф тайно обвенчался с «княжной» во флотской церкви на адмиральском корабле «Три иерарха», что стоял на рейде в Ливорно. Роль попа при венчании исполнял де Ривас, коему наклеили фальшивые бороду, брови и усы, а роль диакона — лейтенант Христенек.

Здесь Татищев хмыкнул. Секретарь поднял голову, посмотрел на подполковника и снова углубился в свои бумаги.

«Ай да капитан флота! — подумал Павел Андреевич. — На все руки мастер! Ну ладно Христенек, на нем, верно, клейма ставить негде. Но вы-то, господин Ривас? Как же королевская кровь в жилах? Разве понятия о чести и благородстве для вас пустой звук? И как это возможно, чтобы в одном человеке уживались лихой брандер, герой Чесмы, выказавший вершины мужества и героизма, и обманщик, паяц, шут? Но факт участия в липовом венчании столь высокопоставленной особы и побродяжки, всклепавшей на себя высочайшее имя, может весьма пригодиться!»

Подполковник Татищев вновь углубился в чтение.

Ах, как был обласкан императрицей Иосиф Михайлович, когда княжна Тараканова, арестованная адмиралом эскадры Грейгом, была доставлена в Петербург! Как стремительно стала двигаться ввысь его карьера!

Перво-наперво стал он жить во дворце, потому как сделался капитан де Ривас воспитателем Алеши Бобринского, сынка Екатерины Алексеевны от князя Григория Орлова. Потом, допущенный на интимные вечера в Эрмитаже, которые устраивала императрица, — честь, оказываемая немногим, к тому же означавшая полное доверие к лицу, принимавшему участие в сих оргиях, — теперь уже майор де Ривас сошелся с камер-фрейлиной императрицы Анастасией Соколовой и с высочайшего разрешения и благоволения женился на ней. А через два года случился у подполковника де Риваса роман с самой императрицей, после коего подарила она ему тайно сына, названного именем отца Иосиф и перевернутой его фамилией — Савир, да пожаловала в придачу орден Святого Иоанна Иерусалимского. А сие, ни много ни мало — высшая награда Мальтийского ордена.

Сделав де Риваса полковником, кавалером командорского креста и рыцарем Мальтийского ордена, императрица отправила его на юг, в действующую армию. Да и то, заскучал Иосиф Михайлович при дворе, ведь не до скончания же века расшаркиваться с вельможами да шпацировать по балам и раутам. К тому же проект реорганизации русского флота, коим он занимался несколько лет, был полностью готов.

Полковник де Ривас получил назначение к князю Тавриды Григорию Потемкину. Светлейший, наслышанный о его отношениях с императрицей, погрызя, по своему обыкновению, ногти, на флот его не взял, а поручил ему Мариупольский кавалерийский полк. Затем, в очередную турецкую кампанию, Потемкин сделал его дежурным генералом при своем штабе — то есть генералом на побегушках. Де Ривас отомстил ему за это следующим: он попросил светлейшего, с коим у него установились внешне дружеские отношения, пристроить своего сына, Оську Савира, на службу. Дескать, пора юнцу пороху понюхать.

— Твоему сыну? — спросил его светлейший.

— Так точно, — ответил де Ривас.

— А пошто он Савир, а не Ривас? От кого сынок-то?

И Иосиф Михайлович, разыгрывая смущение и явно издеваясь над фаворитом «номер один», выдавил из себя признание:

— От нее. От кого ж еще-то?

После громкого скандала Потемкин сослал де Риваса с казачьим отрядом в деревню Тузлы, где стоял корпус генерала Гудовича. Скоро Гудович получает приказ взять крепость Хаджибей. Такой же приказ получает и генерал Войнович, командующий Лиманской флотилией у Очакова. Гудович отдает приказание отряду де Риваса выступить на штурм Хаджибея, однако основные силы его корпуса почему-то задерживаются у Тилигула. Войнович же и вовсе не собирался являться со своей флотилией под стены Хаджибея: Потемкин негласно отменил обоим генералам свой приказ.

Но де Ривасу-то приказ никто не отменял! И если его не выполнить — он окажется полным ничтожеством и трусом, о чем обязательно и очень скоро донесут императрице. Уж светлейший, конечно, постарается!

Павел Андреевич не сдержался и тихо выматерился. Но, очевидно, получилось это достаточно громко, так как секретарь снова поднял голову и посмотрел на него. Впрочем, сие не в диковинку: бывало, что тайные советники, читавшие по тем или иным причинам подобные папки, степенные и тишайшие в быту, стучали кулаками по столу и пинали в ярости стулья и столы. А бывало, что и седовласые генералы, обвешанные орденами мало не до причинных мест, рыдали, как истерические барышни, и пачкали кучу носовых платков.

А Татищев продолжал читать, и его взору вместо каллиграфически выведенных строчек представлялся небольшой казачий отряд, который, обмотав пушечные колеса соломой, а сабли и тесаки — тряпицами и паклей, сознательно идет на верную смерть.

Но, черт возьми, они взяли крепость! И де Ривас, удачливый демон, как и прежде, в сражении при Чесме, выжил и вышел победителем. Георгий 3-й степени, дающийся исключительно за боевые подвиги, был ему наградой.

А потом Иосиф Михайлович создает собственную флотилию. Он и два казачьих полковника, Чапега и Головатый, задумали поднять со дна Черного моря затопленные между Очаковым и Хаджибеем турецкие лансоны. И подняли-таки! Они создали Черноморскую гребную флотилию, которая, влив в себя Лиманскую флотилию генерала Войновича, успешно уничтожила прибрежные батареи крепости Измаил и прикрывающие ее турецкие суда и готова была атаковать Измаил со стороны Дуная. Общее командование штурмом было поручено генералу Суворову.

Измаил пал, причем исход сего победного предприятия во многом решил казачий десант отряда де Риваса, что и было отмечено в победной реляции Суворова императрице. Татищев видел сию крепость, но не мог представить, как умудрились взобраться на ее каменные стены со стороны Дуная казаки и морские гренадеры контр-адмирала де Риваса. Бросив к ногам императрицы отнятые у неприятеля сто тридцать знамен, Иосиф Михайлович получил взамен Георгия 2-й степени и шпагу, усыпанную брильянтами. Большим подарком его душе послужило крайнее неудовольствие Екатерины Потемкиным, который получил от императрицы полный отлуп, отчего чрезвычайно расстроился и через малое время помер.

Удивительное дело, но звезда де Риваса не закатилась со смертью Екатерины и принятием российского престола императором Павлом Петровичем, как это случилось со многими бывшими любимцами императрицы. Император Павел матушку свою не любил, а паче не мог простить ей гибели отца. Посему делал ей все наперекор, как бы мстя уже покойной. Ведь сделать что-либо в противовес ей, покуда она была жива, он не имел никоей возможности.

К тому времени вице-адмирал, Иосиф Михайлович был вызван в Петербург и принял должность генерал-кригскомиссара. Тут в нем опять проснулся деляга и фактор, и интендантство чуть не вылетело в трубу, а сам вице-адмирал едва не поехал за казенный счет в Сибирь, потому что запускал руку в казну и извлекал иные выгоды из сей хлебной должности. Спасли его многочисленные друзья и весьма дельный проект по реконструкции кронштадтских укреплений, вовремя представленный императору Павлу. Де Ривас был назначен членом Адмиралтейств-коллегии и принял выхлопотанную им самим должность управляющего Лесным департаментом. Он поселился в особняке Калмыкова близ Каменного моста (по непроверенным сведениям, он сей особняк купил), завел свой выезд, словом, не бедствовал, хотя имение в 800 душ, подаренное Екатериной после взятия Измаила, ощутимого дохода не приносило.

Под 1799 годом в папке имелась выписка из протокола визитационной комиссии, состоящей из двух