не плачь! Конечно, она поедет. Дочь всегда остается с матерью, пока не выйдет замуж, а в ее возрасте, она, вероятно, уже никогда тебя не покинет.

Темперанс вскочила.

– Мама! Как ты могла выйти замуж за этого бесчувственного деревенщину? Ты бы еще с зеленщиком связалась!

Ангус Маккэрн тоже вскочил. Темперанс никогда в жизни не видела такого разозленного человека. Но она не отпрянула, даже когда он поднял руку, чтобы ударить ее – она была в этом уверена. Ей приходилось иметь дело с разъяренными мужчинами, услышавшими ее мнение об их поведении в семьях.

– В моем кабинете, – тихо, дрожа от злости, сказал Ангус, – и только вдвоем. Я не хочу огорчать твою мать.

Темперанс взглянула на нее и увидела, что та плачет по-настоящему, но не посочувствовала, потому что ее предал человек, которого она любила больше всех на свете.

Темперанс вышла из столовой, но в коридоре остановилась. Она не войдет в кабинет отца, которым теперь распоряжается этот тип.

Ангус большими шагами прошел мимо, распахнул дверь в библиотеку, затем отступил, пропуская Темперанс вперед. Он пересек комнату, сел в зеленое кожаное кресло, где всегда сидел отец, и облокотился на резные ручки, не сводя с Темперанс глаз.

Она решила, что в такой ситуации нужен более тонкий подход и присела возле стола.

– Мистер Маккэрн, – сказала Темперанс мягко, выжидая, что он снова поправит ее, но он молчал. – Не думаю, что вы знаете, кто я и чем занимаюсь, – произнесла она со скромной, едва заметной улыбкой и склонила голову.

При этом мужчины обычно вскакивали, чтобы принести ей что-нибудь. Но у Ангуса Маккэрна на лице не дрогнул ни один мускул, а глаза сверкали от гнева.

Темперанс улыбнулась.

– Я убеждена, что вы очень хороший человек, иначе моя мать не вышла бы за вас замуж, и...

Она замолчала: у нее почти пропал голос при мысли о том, что мама уедет навсегда.

– Я буду скучать по ней, но не могу уехать из Нью-Йорка. Я нужна здесь.

Несколько секунд Ангус молча смотрел на нее. Сегодня вечером он спрятался в конце зала, где она выступала, и прослушал ее речь от начала до конца. За все шестьдесят один год жизни Ангус не испытывал такого отвращения. То, что женщина публично произносит речи – уже само по себе против законов природы, но главное, что ее речи ужасны. Она убеждала женщин зарабатывать деньги. Она говорила женщинам, что они не должны зависеть от мужчин и принадлежать им, а, наоборот, обязаны найти способ обходиться без мужчин вообще.

– Разве только для произведения детей на свет! – сказала Темперанс, и сотни женщин в аудитории засмеялись и зашумели.

Неужели у этих женщин нет семей, о которых нужно заботиться? – размышлял Ангус. Чем занимаются их мужья, если дозволяют женам в одиночку носиться по городу поздно вечером и слушать эти подстрекательства?

И вот теперь Темперанс пытается ему объяснить, что он должен позволить ей и дальше заниматься с бедняжками. С точки зрения Ангуса, он выручит весь Нью-Йорк, забрав ее с собой.

– Последние три месяца я провел с твоей очаровательной матерью, а ты – единственный предмет ее разговоров. Я знаю все о твоей так называемой «работе». Я знаю, что ты таскаешься по городским трущобам и вмешиваешься в отношения мужчин и женщин, которых соединил господь. Я знаю, чем ты занимаешься, маленькая мисс, и рад объявить, что все кончено. Ты уезжаешь со своей матерью и со мной в Шотландию, и это мое окончательное решение! Представления окончены!

Темперанс показалось, что она ослышалась.

– Вы мне угрожаете? – тихо спросила она. – Вы не имеете представления о людях, которых я знаю...

В ответ Ангус грубо расхохотался.

– На твоей стороне – горстка дамочек, которых бросили мужчины, и я уверен, что у них были на то веские причины! А что до остальных, то, судя по словам твоей матери, даже мэр города оплатит тебе билет отсюда!

Это было так близко к истине, что Темперанс показалось, она сейчас взорвется от злости. Поднявшись, она наклонилась к «папе» через стол.

– Я взрослая женщина, и буду делать то, что мне нравится! Я лучше буду голодать, чем жить рядом с вами!

– Значит, именно это тебе и предстоит, потому что от меня ты не получишь ни цента! – сказал он спокойно.

Темперанс шагнула назад.

– Не знаю, за кого вы меня принимаете, но уверяю вас, что ваши деньги меня не интересуют. У меня есть собственные, и я...

– Нет, – мягко произнес Ангус, – твои деньги принадлежат твоей матери, а так как она вышла за меня замуж, то все деньги —мои!

Несколько секунд Темперанс молча смотрела на него. Будь она наивной восемнадцатилетней девочкой и знай меньше о жизни, то с гордостью заявила бы, что ей не нужны деньги, развернулась и вышла бы из комнаты. Но Темперанс слишком хорошо знала, как живут женщины без средств к существованию. Да и как бы она помогала людям, служи она по пятьдесят часов в неделю в магазине дамской одежды или где-нибудь еще?