— А что, если чудомъ, помогающимъ вашей милости, сказалъ Санчо, я вдругъ сд?лаюсь королемъ; неужели жена моя, Жанна Гутьерецъ, станетъ тогда королевой, а д?ти инфантами?

— Безъ сомн?нія, отв?чалъ Донъ-Кихотъ.

— Я однако сомн?ваюсь, зам?тилъ Санчо, потому что если бы короны начали падать съ небесъ, какъ дождь, и тогда, кажись, не нашлось, бы ни одной по голов? моей жены. Клянусь Богомъ, за подобную королеву не дадутъ и мараведиса. Графиней, она еще, пожалуй, могла бы быть.

— Санчо, сказалъ Донъ-Кихотъ, предоставь Богу заботиться о теб? и о твоихъ. Онъ безъ сомн?нія дастъ то, что всего приличн?е теб?. Только не падай духомъ, и изъ скромности не удовольствуйся ч?мъ нибудь меньшимъ управленія хорошей провинціей.

— Не безпокойтесь, я не удовольствуюсь этимъ, отв?чалъ Санчо, особенно им?я въ вашей милости такого сильнаго покровителя, съум?ющаго сообразить, что будетъ подъ силу моимъ плечамъ.

Въ эту минуту наши искатели приключеній зам?тили отъ тридцати до сорока мельницъ. Увидя ихъ, Донъ-Кихотъ воскликнулъ: «судьба устраиваетъ д?ла наши лучше, ч?мъ мы могли ожидать. Видишь-ли, Санчо, эту толпу великановъ? Клянусь Богомъ, я уничтожу ихъ вс?хъ. Разореніемъ ихъ, мы положимъ оц?нку нашему богатству, и совершимъ д?ло угодное Господу, ибо велика заслуга предъ нимъ челов?ка, стирающаго съ лица земли проклятое племя великановъ.

— Какихъ великановъ? спросилъ Санчо.

— Т?хъ, которые стоятъ вонъ тамъ, съ огромными руками, длина которыхъ доходитъ у многихъ изъ нихъ до двухъ миль, сказалъ Донъ-Кихотъ, указывая на мельницы.

— Помилуйте, возразилъ Санчо, это мельницы, а не великаны, и руки этихъ небывалыхъ великановъ ничто иное, какъ мельничныя крылья, двигающія жерновами при помощи в?тра.

— Санчо, ты не опытенъ въ д?л? приключеній, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, я теб? говорю, что это великаны, и если ты страшишься ихъ, то отъ?зжай въ сторону и молись Богу т?мъ временемъ, какъ я вступлю съ ними въ ужасный и неровный бой.

Въ тоже мгновеніе, пришпоривъ Россинанта, и не слушая клятвъ своего оруженосца, не перестававшаго ув?рять его, что отъ принимаетъ в?тряныя мельницы за великановъ; онъ скачетъ впередъ, и ч?мъ ближе подъ?зжаетъ къ мельницамъ, т?мъ сильн?е уб?ждается, что видитъ передъ собою великановъ. «Не уб?гайте», кричалъ онъ, во все горло мельницамъ, «не уб?гайте, презр?нныя твари! Вы видите, что я одинъ готовлюсь поразить васъ». Въ эту минуту дунулъ легкій в?терокъ и крылья мельницъ пришли въ движеніе.

«Двигайте, двигайте вашими руками», продолжалъ кричать Донъ-Кихотъ, «и не устрашусь васъ, хотя бы вы двинули большимъ числомъ рукъ, ч?мъ сколько ихъ было у великана Бріарея, потому что сію минуту я уничтожу ихъ вс?хъ». Обратясь за т?мъ съ воззваніемъ къ своей дам?, прося ее одушевлять своего рыцаря въ предстоящей битв?, онъ прикрылся щитомъ и, укр?пивъ въ рук? копье, устремился на ближайшую мельницу, въ крыло которой со всего размаха вонзилъ свое копье. Въ тоже мгновеніе в?теръ повернулъ крыло такъ сильно, что, разбивъ въ дребезги копье Донъ-Кихота, оно повалило его самого на землю вм?ст? съ Россинантомъ. Увид?въ это, Санчо, во всю прыть своего осла поскакалъ на помощь къ рыцарю, ударившемуся такъ сильно, что онъ не чувствовалъ себя въ силахъ шевельнуть ни рукой, ни ногой.

— Владычица Богородице! воскликнулъ Санчо. Не говорилъ ли а вамъ, что вы нападаете за в?трявнныя мельницы? Право, нужно им?ть въ голов? такія же мельницы, чтобы принять ихъ за великановъ.

— Молчи, сказалъ Донъ-Кихотъ. Узнай прежде, что ничто въ мір? не подвержено въ такой степени капризамъ судьбы, какъ война, эта олицетворенная превратность. Сказать ли теб?, что я думаю и въ чемъ я ув?ренъ вполн?; случившаяся съ вами мистификація, это новая прод?лка проклятаго Фрестона, похитившаго кабинетъ съ моими книгами, и теперь преобразившаго великановъ въ в?трянныя мельницы, желая отнять у меня славу великой поб?ды, которую предстояло мн? одержать; но какъ не примирима его вражда ко мн?, т?мъ не мен?е наступитъ минута, когда мой мечъ восторжествуетъ надъ его искуствомъ.

— Дай Богъ, проговорилъ Санчо, помогая своему господину взобраться на Россинанта, у котораго одна нога была почти вывихнута.

Продолжая говорить о великанахъ, превращенныхъ въ мельницы, рыцарь и его оруженосецъ направились по многопос?щаемой дорог? въ пуэрто-лаписскому ущелью, на которой, по словамъ Донъ- Кихота, нельзя было не наткнуться на множество приключеній. Сожал?я о своемъ разбитомъ копь?, онъ сказалъ Санчо: «гд? то читалъ я, что испанскій рыцарь Діего Пересъ де-Варгасъ, сломивъ въ бою копье, вооружился огромнымъ дубовымъ сукомъ и умертвилъ имъ въ тотъ день столько мавровъ, что сталъ потомъ изв?стенъ въ народ?, подъ именемъ маврогубца — наименованіе, которое потомки его присоединили къ своей фамиліи Варгасъ. Я упомянулъ объ этомъ потому, что я тоже нам?ренъ отломить подобный сукъ отъ перваго встр?ченнаго нами дуба, и вооруженный имъ, я совершу такіе подвиги, что ты сочтешь себя счастливымъ, будучи только свид?телемъ т?хъ безприм?рныхъ д?лъ, которымъ н?когда съ трудомъ станутъ в?рить».

— Да будетъ такъ, отв?чалъ Санчо, вы говорите и я вамъ в?рю. Но поправтесь немного; вы сидите на с?дл? совс?мъ криво, потому что в?рно не оправились еще отъ недавняго паденія.

— Да, сказалъ Донъ-Кихотъ, и если я не жалуюсь на боль, то потому только, что странствующимъ рыцарямъ запрещено жаловаться даже тогда, еслибъ желудокъ ихъ былъ пробожденъ и внутренности изъ него выходили бы наружу.

— Если для рыцарей существуютъ подобные законы, то мн? остается только молчать; хотя, правду сказать, я лучше желалъ бы, чтобъ ваша милость стонали, когда чувствуете себя не совс?мъ хорошо. Я, по крайней м?р?, не откажу себ? въ этомъ облегченіи, и при первой царапин? закричу благимъ матомъ, если только стоны не возбранены и оруженосцамъ странствующихъ рыцарей.

Донъ-Кихотъ, улыбнувшись наивности своего оруженосца, сказалъ ему, что онъ можетъ стонать сколько ему будетъ угодно, не опасаясь нарушить рыцарскихъ уставовъ. Не отв?чая за слова своего господина, Санчо намекнулъ, что пора бы пооб?дать.

Об?дай себ?, сказалъ Донъ-Кихотъ; я же не чувствую въ этомъ никакой надобности.

Обрадованный даннымъ ему дозволеніемъ, Санчо устроился съ возможнымъ удобствомъ на своемъ осл?, и доставъ изъ котомки провизію, принялся уничтожать ее, сл?дуя за своимъ господиномъ и запивая каждый проглоченный кусокъ виномъ съ такимъ наслажденіемъ, что онъ порадовалъ бы любаго содержателя виннаго погреба въ Малаг?. Забывъ въ эту минуту вс? об?щанія Донъ-Кихота, Санчо находилъ чрезвычайно пріятными странствованія въ поискахъ приключеній.

Вечеромъ путешественники ваши остановились подъ т?нью в?ковыхъ деревъ, и Донъ-Кихотъ отломилъ отъ одного изъ нихъ огромный сукъ, нам?реваясь зам?нить имъ свое сломанное копье. Онъ обд?лалъ его въ жел?зо, оставшееся у него отъ прежняго копья и за т?мъ, не смыкая глазъ, провелъ всю ночь въ мечтахъ о Дульцине?, желая ни въ чемъ не отступать отъ уставовъ странствующихъ рыцарей, которымъ вм?нялось въ обязанность, по крайней м?р? въ книгахъ, прочитанныхъ Донъ-Кихотомъ, неустанно бодрствовать въ воспоминаніяхъ о своихъ дамахъ. оруженосецъ же его, плотно закусившій, превосходно спалъ всю ночь, и его в?роятно не разбудили бы ни лучи восходящаго солнца, ударявшіе ему прямо въ лицо, ни п?ніе птицъ, радостно прив?тствовавшихъ пришествіе дня, еслибъ онъ не былъ разбуженъ своимъ господиномъ, кликнувшимъ его пять или шесть разъ. Протеревъ глаза, онъ прежде всего протянулъ руку къ фляг? съ виномъ, къ горю его н?сколько опорожненной и которой онъ, къ пущему горю, на вид?лъ возможности пополнить во время предстоявшихъ ему странствованій. Донъ-Кихотъ же — по прежнему отказался отъ закуски, предпочитая питать себя своими любовными мечтами. Отправившись по прежней дорог?, рыцарь увид?лъ около трехъ часовъ пополудни пуэрто-лаписскій проходъ и, обратясь къ своему оруженосцу, сказалъ: «Санчо! вотъ м?сто, гд? мы, такъ сказать, до локтей погрузимся въ море приключеній. Теперь слушай внимательно, и не забывай того, что я скажу теб?. Въ случа?, если бы ты увид?лъ меня, въ величайшей опасности, берегись обнажить мечъ, если только ты не ув?ришься, что мы им?емъ д?ло съ чернью, или