светлых огоньков, и потому кажутся алмазными. Купол из пурпурных огней имитирует топаз и рубин и, приятно контрастируя с белыми огоньками колонн, делает этот ансамбль похожим на дворец неведомого божества. Трудно представить зрелище более возвышенное.

– Вот, сударыня, остров, где вы пожелали отужинать, – говорит дух, – но прежде чем пристать к нему, считаю необходимым поделиться с вами своими опасениями... Как видите, я больше не в своей стихии; дух Воздуха, отправивший вас ко мне, может потребовать вашего возвращения, он явится сюда, на этот остров, где я слишком слаб и где не осмелюсь вести с ним бой, а значит, вынужден буду, как это ни прискорбно, уступить вас. Мне не на что надеяться, укрепит мое положение только ваше сердце, сударыня, соблаговолите выразить, хотя бы на словах, что оно склоняется в мою пользу...

– Пристанем... пристанем к берегу, – говорит госпожа де Нельмур, – если праздник, который вы готовите для меня, окажется занятным, тогда посмотрим, как с вами поступить.

Пожелание исполняется, судно причаливает к краю дороги, усеянной цветами, справа и слева ее озаряют световые пучки, изображающие наяд, из губ и из кончиков грудей которых бьют чистые прозрачные фонтаны. Графиня высаживается, под звуки музыки, исполняемой на различных инструментах, дух ведет ее к Алмазному дворцу, за ними следует толпа нимф, дриад, фавнов и сатиров, они резвятся и танцуют вокруг нее.

Ротонда, прекрасно иллюминированная снаружи, с таким же великолепием украшена и внутри. Посередине круглый стол, накрытый на пятьдесят персон, освещенный сверху отблесками, отраженными от центра купольного свода так, что источники света остаются невидимыми. [4]Дух Луны представляет графине де Нельмур нескольких духов – и в женском, и в мужском обличье, испрашивая у нее позволения на их участие в празднике, устраиваемом для нее. Графиня дает согласие, и все садятся за стол.

В тот же миг с вершины свода доносятся нежные мелодичные звуки, и с небес спускаются двадцать юных сильфид, проворно и искусно украшающих стол яствами. Через десять минут прилетают другие небесные существа, уносят старый сервиз и обновляют столовые приборы с не меньшей быстротой, они, казалось, исчезают, поднимаясь к облакам, кружащимся бесконечным вихрем в центре купольного свода, похоже, оттуда они и спускаются каждый раз, когда нужно переменить блюда: за всю трапезу совершено двенадцать перемен.

После подачи фруктов сладкая мелодия, сопровождающая ужин, внезапно сменяется блестящим военным маршем...

– О небо! Я погиб, сударыня, – говорит дух, управляющий праздником, – сюда идет мой соперник... Слышу, как приближается Оромазис, и я не в силах защититься от него.

Все происходит, как он сказал: шум усиливается; появляется Оромазис в окружении нескольких сильфов, он подлетает к ногам своей возлюбленной.

– Наконец я вновь обретаю вас, сударыня! – восклицает он. – Мой противник побежден без боя и не посмеет отнять вас у меня.

– Всемогущий дух, – отвечает графиня, – ничто не сравнится с блаженством снова видеть вас; но умоляю, будьте милосердны к сопернику своему... Не могу не воздать должное его щедрости и любезности.

– В таком случае, сударыня, пусть он остается на свободе, – отвечает Оромазис, – я разбиваю оковы, которые мог бы на него наложить; пусть он с такой же легкостью, как я, наслаждается счастьем видеть вас... Но соблаговолите следовать за мной; вас ожидают новые сюрпризы; полетим в края, где они приготовлены.

Обратно они отправляются морем, удаляются от острова Алмазов и прибывают в Королевство Воздуха. Там их взорам предстает великолепный зрительный зал, светящийся бесчисленными огнями иллюминации... Для графини де Нельмур дают «Армиду» в исполнении ведущих солистов Парижской оперы. По окончании спектакля графиню встречает элегантный уютный экипаж и, следуя по ярко освещенным аллеям, где царят танцы и веселье, привозит ее к возлюбленному.

– Сударыня, – говорит Селькур, отводя героиню праздника в предназначенные для нее апартаменты, – сейчас мы с вами попрощаемся: завтра нас ожидает множество приключений, чтобы преодолеть таящиеся в них опасности, вам потребуется несколько часов покоя.

– Быть может, спокойствие мое, коему вы советуете мне предаться, будет несколько нарушено, – говорит графиня, уходя к себе, – на то есть причина, но ее я вам не раскрою.

– Мне стоит ее остерегаться?

– Ах, вам то что, счастливец! Это мне есть о чем беспокоиться!

И госпожа де Нельмур возвращается в свои прелестные комнаты; там она обнаруживает девушек, прислуживавших ей по приезде и купавших ее. Но какая роскошь, какое изобилие вокруг! Графиня видит не только все безделушки... все драгоценности, которые она отобрала сегодня утром на уличной ярмарке, но даже все то, что ей хотелось бы... все, на чем она, едва заметно, задержала взгляд... Она проходит дальше; перед ней открывается комната, подобия которой не было в ее парижском доме: она узнает – это японский будуар, который она видела у духа Луны, со стоящим посередине столом, где красуется маленький алмазный дворец.

– О это уже слишком! – вскрикивает она. – На что он претендует, этот Селькур?

– На то, чтобы упросить вас принять от него эти безделки, сударыня, – отвечает одна из ее служанок. – Они ваши; нам велено тотчас их упаковать, и завтра, когда вы проснетесь, они будут доставлены вам домой.

– И даже маленький алмазный дворец?

– Конечно, сударыня, господин де Селькур будет очень огорчен, если вы не примете его подарок.

– Сказать по правде, этот человек – безумец, – говорит наша кокетка, пока ее раздевают, – но безумец очаровательный. Я была бы неблагодарнейшей из женщин, если бы не отнеслась к таким поступкам с самым теплым чувством, какого они, безусловно, заслуживают...

И госпожа де Нельмур – не нежно влюбленная, а скорее завлеченная, и не сильно впечатленная, а скорее польщенная – предалась приятным иллюзиям, забывшись в счастливых сновидениях.

На следующее утро, около десяти часов, Селькур зашел к своей даме спросить, хорошо ли она отдохнула... и достанет ли у нее сил и мужества для встречи с духом Огня, чьи владения граничили с его землями.

– Я пошла бы на край света, любезный дух, – отвечает графиня, – хотя, признаться, не без опаски, а вдруг я заблужусь... Но кто знает, что для меня предпочтительнее, сбиться с пути с вами или найти дорогу вновь с кем-нибудь другим? Что до остального, объясните мне, прошу вас, что сталось со всеми украшениями и со всеми прелестными вещицами, которые были вчера в моей комнате?

– Сие мне неведомо, сударыня, я не соучаствовал более в доставке их в ваши апартаменты, не стал я вмешиваться и в их вынос оттуда... Все решит судьба: я неодолимо скован ее велениями и не распоряжаюсь ничем, вам же, с помощью своих желаний, управлять ею легче, нежели мне – на нее влиять... Я – лишь взываю к милости судьбы, ваши же глаза – ее покоряют.

– Все это очень мило, – отвечает графиня, – но вы, вероятно, и представить себе не могли, что я соглашусь принять такие дорогие подарки: среди прочего, есть там один маленький алмазный дворец – всю ночь он не выходил у меня из головы – так вот, держу пари, стоит он больше миллиона... Вы прекрасно сознаете, что такие вещи дарить не принято.

– Понятия не имею, что вы этим хотите сказать, сударыня, – говорит Селькур. – Но мне кажется, если, к примеру, некий влюбленный подарит той, кого он обожает, миллион, а взамен ожидает он от боготворимой им женщины то, что стоит в его глазах вдвое дороже – его возлюбленная не только не должна совеститься того, сколько она получила, но напротив, поклонник, как видите, еще оказывается перед ней в долгу.

– Истинно деликатный любовный расчет, друг мой; проникаюсь его идеей и откликнусь на него подобающе... А теперь поспешим к вашему духу Огня... Да, да, уйдемте отсюда, рассейте меня чужим пожаром... тот, что пылает во мне самой, грозит толкнуть меня на какую-нибудь причуду, в коей, невзирая на всю вашу учтивость, мне придется однажды раскаяться. Едемте.

Для графини уже подан изысканно отделанный воздушный шар.

– Сударыня, – говорит Оромазис, – стихия, которую я собой определяю, почти всегда побуждает меня путешествовать на такого рода экипажах; благодаря мне они стали известны людям. В такой поездке вам