Благодарю вас за ваше послание.

Поскольку вы ссылаетесь на письмо, адресованное мне 28 апреля генералом Эйзенхауэром, самым лучшим шагом я [551] считаю сообщить вам текст ответа, который я отправил ему 2 мая. Я вручил копию этого текста господину послу Соединенных Штатов с просьбой передать ее вам. Я надеюсь, что таким образом вы будете лучше осведомлены о причинах, лежащих в основе штутгартского дела.

При сем, отвечая взаимностью на вашу откровенность, проявленную по отношению ко мне, я считаю своим долгом выразить пожелание создать условия, которые могли бы исключить столь нежелательные трения. Для этого союзникам Франции достаточно признать, что вопросы, непосредственно ее касающиеся, такие, как оккупация германской территории, должны обсуждаться и решаться с ее участием. Как вам известно, до сегодняшнего дня такого, к сожалению, не было, несмотря на мои неоднократные соответствующие демарши...

Я горячо надеюсь, что как в этом вопросе, так и в других, положение в конце концов прояснится. Я уверен, что у вас лично и у вашего правительства это вызовет такое же, как и у французского правительства, удовлетворение.

ТЕЛЕГРАММА ГЕНЕРАЛА ДЕ ГОЛЛЯ ГЕНЕРАЛУ ДЕЛАТТРУ

Париж, 7 мая 1945

Я назначил вас участником торжественного акта подписания капитуляции в Берлине. Предусмотрено, что акт подпишут только генерал Эйзенхауэр и представитель русского командования в качестве договаривающихся сторон. Вы же должны подписать акт в качестве свидетеля. В любом случае, требуйте для себя положения, равного тому, которое будет предоставлено британскому представителю, разве что он поставит подпись за Эйзенхауэра.

ВЫСТУПЛЕНИЕ ГЕНЕРАЛА ДЕ ГОЛЛЯ ПО РАДИО 8 МАЯ 1945

Война выиграна! Победа одержана! Это победа Объединенных наций, и это победа Франции.

Германский враг только что сложил оружие перед союзными армиями на Западе и на Востоке. Французское командование [552] присутствовало в качестве участника при подписании акта о капитуляции. Учитывая состояние полной дезорганизации, в котором пребывают германские гражданские власти и военное командование, не исключено, что отдельные группы врага захотят кое-где продолжить безнадежное сопротивление на свой страх и риск. Но Германия повержена и расписалась в своем крахе.

Лучи славы вновь озаряют наши знамена, но думы и любовь Родины прежде всего обращены к тем, кто пал за ее спасение, как и к тем, кто сражался за нашу победу и выстрадал ее! Ни усилия ее солдат, матросов и летчиков, ни подвиги и свершения ее сынов и дочерей, ни страдания ее мужчин и женщин, оказавшихся в плену, ни один траур, ни одна жертва, ни одна слеза не были напрасными!

С чувством огромной радости и национальной гордости французский народ шлет свой братский привет доблестным союзникам, которые, как и он, во имя тех же целей долгие годы не жалели своих сил, он шлет привет их героическим армиям и полководцам, всем мужчинам и женщинам, которые во всем мире боролись, терпели невзгоды, трудились, чтобы наконец-то восторжествовали свобода и справедливость!

Честь и слава! Честь и слава во веки веков нашим армиям и их военачальникам! Честь и слава нашему народу, который не сдался и не дрогнул в дни самых тяжелых испытаний! Честь и слава объединившимся народам, кровь, страдания и надежды которых слились с нашей кровью, с нашими страданиями, с нашими надеждами, и которые сегодня празднуют победу вместе с нами!

О! Да здравствует Франция!

РЕЧЬ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ГЕНЕРАЛОМ ДЕ ГОЛЛЕМ 15 МАЯ 1945 В КОНСУЛЬТАТИВНОЙ АССАМБЛЕЕ

За великой войной последовала великая победа. Германия, фанатически лелеявшая мечту о мировом господстве, стремилась к тому, чтобы материально, политически, духовно превратить свою борьбу в тотальную. Значит, и победа должна была быть тотальной. Так и произошло. Германский Рейх полностью уничтожен — и как государство, и как держава, и как идеология. Еще раз доказано, что для любого народа, каким [553] бы решительным и сильным он ни был, необузданные амбиции подчинить себе другие народы могут привести к более или менее ослепительным и продолжительным успехам, но итогом всегда будет крах.

Едва высохли чернила на дважды подписанном — в Реймсе и Берлине — акте капитуляции, и поэтому еще не пришло время углубляться в перипетии только что закончившейся драмы. Масштабы событий, их, a fortiori, последствия могут быть правильно оценены лишь с высоты времен. Но ясно одно: в этой войне Франция поставила на карту свое существование как нация, физическую и духовную судьбу будущих поколений французов и партию выиграла.

Если Франция оказалась перед лицом самой страшной из всех возможных опасностей, то иначе и быть не могло. Стратегически французские земли, по своей природе, были призваны сыграть решающую роль. Именно на территории Франции сначала прозвучат победный клич врага, а затем решилась его судьба. Нетрудно представить себе, как развивались бы события, если бы немецкие войска получили в свое распоряжение французские владения в Африке. И именно наша Северная Франция явилась исходной базой для освобождения Европы! С политической точки зрения, без уничтожения Франции была немыслима реализация чудовищных планов немцев превратить Европу в империю, населенную лишь рабами и их хозяевами. С падением Парижа Италия и Испания сразу же стали пособниками темных сил, Балканы были обречены, появилась возможность попытаться завоевать Россию. Наконец, с точки зрения нравственной, именно от Франции зависело, превратятся ли зловещие идеи, определявшие динамизм, организацию и методы действия национал-социализма, во всемирную идеологию или будут заклеймены как проявление человеческой деградации, порождающей гнет и преступления. По сути, такое сочетание географических, материальных и духовных факторов сделало из Франции то, что она собой представляет, и уготовило ей в мировом конфликте место на переднем крае событий, подвергнув ее неимоверным опасностям.

И что же? Ни военная катастрофа, ни крах государственных структур, ни ложь, ни насилие не смогли задушить национальный инстинкт и лишить наш народ его исторического призвания. [554]

Уже 3 сентября мы одни, вместе с Англией, вынули из ножен шпагу, чтобы встать на защиту попранных прав, в данном конкретном случае — прав польского народа. Мы, однако, отдавали себе отчет в неравенстве сил. Мы трезво оценивали нашу относительную слабость, вызванную огромными невосполнимыми и не возмещенными потерями, понесенными в предыдущую войну. Нам было хорошо известно о состоянии гибельной разобщенности, которое переживали демократические страны. Мы прекрасно знали, что можем рассчитывать лишь на очень ограниченную помощь. Против вторжения немецких механических частей нас не защищала никакая естественная преграда. Враг засыпал нас разного рода заверениями, обещаниями, предложениями, а внутри страны множились доктрины отречения, которые могли сломить нас и заставить занять нейтральную позицию. Но мы не стали дожидаться, пока на нас нападут и завоюют, и сознательно пошли на самый страшный риск, каким когда-либо подвергала себя наша страна. Мы приняли этот вызов, не стремясь к завоеваниям, не ища реванша, не затуманивая себе голову тщеславными помыслами. В своих действиях мы руководствовались извечной верой, которая сотворила из нас авангард цивилизации, основанной на правах народа и на уважении к человеческой личности. За все это нам пришлось заплатить дорогой ценой, и даже если сегодня наши действия и наши заслуги кажутся менее значимыми, мы не сожалеем, что первыми подали пример.

Однако, неожиданный сокрушительный удар, нанесенный нашей военной машине немецкими механизированными войсками, бессилие политического режима, несоответствующего године тяжелых испытаний, отказ от национальных интересов во имя сомнительной славы на закате жизни — все это погрузило Францию в мрачные времена чужеземного ига. В условиях подобного падения, чтобы продолжать бороться и победить, она могла рассчитывать только на глубинные, спонтанные силы народа. Речь шла о том, сможет ли она, не имеющая ничего, противостоящая не только внешнему врагу, кичащемуся своими победами, но и собственной власти, пусть узурпированной, но выкрашенной под цвет закона, дожить до того часа, когда из ее нутра забьет живительный источник, способный поддержать ее в борьбе и помочь ей возродить из глубины пропасти новое государство, ее былую мощь, ее национальное единство. Прошедшая за двадцать веков своего существования [555] через тяжкие испытания, наша Родина никогда еще не находилась в столь отчаянном положении. И среди всех стран, территории которых были захвачены торжествующей Германией, ни одна не была до такой степени разграблена, как наша, поскольку их законные правители смогли найти способ сделать свои богатства недоступными для врага.