отвратительнее свинской напасти.

После первого набега свиней началась ужасная эпидемия трихинеллеза и глистов. Учитель Луис днями напролет вкалывал формалин в сочащиеся нарывы, что испещряли тела несчастных, а Аурелио пришлось помотаться по джунглям, чтобы набрать отравы и убить паразитов изнутри. Люди претерпевали неудобства от ношения обуви и мучились тошнотой от этих снадобий, после которых моча воняла мертвечиной. Позже все следовали добавлению в городской устав, которое внес учитель Луис: «Свинину на косточках готовить нельзя, жарить ее до тех пор, пока не начнет разваливаться. Запрещается также лечиться от паразитов традиционным до сего дня способом, от которого их становится только больше, а именно: заставлять детей есть собачьи испражнения».

В Андах каждый день наступают все времена года. Когда шестого июня точно в десять ноль-ноль на вертолете прибыли генерал Хернандо Монтес Coca, мама Хулия и английский посол, весна как раз сменялась летом, а город разрывался в безумном отчаянии, потому что внезапный наплыв свиней уничтожил все тщательные приготовления к визиту. С воздуха генералу показалось, что внизу все поголовно охвачены припадком пляски святого Витта, а когда немного снизились, увидел: люди носятся туда-сюда, пытаясь поймать каких-то очень шустрых черных собачек. Выйдя из вертолета, по зловонию, хлюпанью под ногами и представшему зрелищу он понял, что произошло массовое вторжение диких свиней. Мама Хулия мрачно выглянула из дверей винтокрылой машины и выходить отказалась. Английский посланник сменил башмаки на высокие зеленые резиновые сапоги и подумал, что происходящее весьма похоже на спортивный праздник в подготовительной школе или открытие распродажи «Харродз».[82]

Дионисио и официальная группа встречающих не просто смутились, а готовы были сквозь землю провалиться: что гости подумают об их городе? Все прекрасно понимали, какая важная фигура посол, но почти никто не знал, как себя с ним вести. Дионисио пожал ему руку, а Серхио сделал книксен. Хекторо вынул изо рта сигару, уважительно сплюнул на землю и спросил:

– Привет, дружище, что сначала посмотрим – храм Виракочи или бордель?

Мисаэль стянул с головы сомбреро и глупо ухмыльнулся до ушей. Дон Эммануэль, возлагавший на этот день особые надежды, сказал, великолепно пародируя манеру учащихся общедоступной школы:

– Здорово, старый хрыч, чертовски рад тебя видеть!

Английский посол, приподняв бровь, ответил весьма сдержанно:

– Берти Вустер,[83] я полагаю?

На что дон Эммануэль низко поклонился и сдернул с головы шляпу, обнажив плешь, на которой Фелисидад под его руководством старательно вывела: «Боже, храни Королеву и всех, кто в ней побывал».

Посол приподнял другую бровь и насмешливо скривил губы.

– Желаю вам скорейшего выздоровления, – проговорил он и отошел поздороваться с мексиканцем- музыковедом, который представил его своим женам – Эне и Лене. Посланник, взглянув на одинаково одетых улыбающихся близняшек, заморгал. Потряс головой, словно прогоняя наваждение, и посмотрел снова: и впрямь две совершенно одинаковые женщины, притом жены одного мужчины. Посол выпучился и отошел поздороваться с Ремедиос и Глорией, которые были в полевой форме и с «Калашниковыми».

– Добро пожаловать, – заявила Ремедиос, – но ваша зарубежная политика дурно пахнет.

– Gracias,[84] – ответил посол; он почти не понимал кастильский диалект и старался угадать с ответом.

– De nada![85] – сказала Ремедиос, наслышанная, что британские правящие классы необычайно вежливы.

Тут вперед выступил Аурелио и преподнес каждому гостю традиционный мешочек с листьями коки и жавелью – едкой жидкостью для вызова духов. Генерал нахмурился, но из вежливости принял мешочек, за ним посланник и мама Хулия, которая уже собралась с духом и вышла к мечущимся свиньям. Она прошептала Дионисио на ухо:

– Что с этим делать?

– Обычно их здесь жуют, – ответил Дионисио, и, прежде чем он успел остановить мать, та засунула кусок коки в рот:

– М-мм, это шпинат такой, да?

Она потихоньку отправляла в рот все новые порции, и результат проявился чуть позже.

– Должен извиниться перед вами за весь этот беспорядок, – сказал Дионисио. – У нас тут неожиданно приключилось нашествие диких свиней, но мы делаем все возможное, чтобы от них избавиться.

– Ничего, мой мальчик, вы продолжайте, а мы постараемся не обращать на них внимания, – сказал генерал, шарахнувшись от молодого хряка с впечатляющими острыми клычками, которого пытался загнать француз Антуан.

Гостей повели знакомиться с городом; экскурсию со знанием дела вел учитель Луис, а переводил для посланника дон Эммануэль:

Учитель Луис: Вот храм Виракочи…

Дон Эммануэль (переводит): Вот наш самый большой нужник, который в плохую погоду используется и как бордель…

Мама Хулия: Чувствую себя изумительно!

Учитель Луис: А это – наш самый большой и, наверное, самый красивый обелиск в честь ягуаров…

Дон Эммануэль: Здесь представлен член Пачакамака, воткнутый небесам меж прелестных ножек…

Мама Хулия: В самом деле изумительно!

Учитель Луис: Наш столб, послуживший осью; на нем мы привезли в город огромную бухту веревки…

Дон Эммануэль: Наша телефонная система, работает на невидимых проводах…

Мама Хулия: О! Ах, ах, ах!

Учитель Луис: Вот ресторан «У донны Флор», он принадлежит Долорес.

Дон Эммануэль: Здесь Манко-Капак[86] провел четыре дня, когда подхватил дизентерию…

Мама Хулия: А есть совсем расхотелось, эге-гей, ляля-ля!

Учитель Луис: Ил доходил вот до этого места, пока мы не откопали город…

Дон Эммануэль: Во время последнего нашествия свиньи завалили город дерьмом вот посюда…

Мама Хулия (поет): Приплыл матросик из Перу, красавчик, просто душка…

Генерал Хернандо Монтес Coca: Господи, что это на тебя нашло, дорогая?

Мама Хулия (поет): Всех мужиков к чертям пошлю, ему – моя подушка…

Генерал Хернандо Монтес Coca: Да прекрати же ты, ради бога, женщина!

Учитель Луис: А здесь Дионисио устроил пункт обмена книг…

Дон Эммануэль: В этой библиотеке содержится великолепное собрание порнографии раннего византийского периода…

Мама Хулия: Тра-ля-ля, дальше слова забыла, трум-пум-пум!