грешную душу, пусть земля ей будет пухом! — Феликс закатил глаза и размашисто перекрестился, снизу вверх и слева направо.

— Так все-таки, кто же вам заказал пропуск? — подозрительно прищурилась Ляля.

— Ваш покойный шеф, Виктория Павловна Кравцова, — Маша одарила всех своей ясной белозубой улыбкой, шагнула к Феликсу, уселась напротив него на табуретку и заговорила тихо, вполголоса:

— Так, что касается прессы. Молчанием вы только разжигаете их любопытство. Надо выйти и просто поделиться с ними тем, что вы сейчас чувствуете. Вам ведь жалко Викторию?

В мутных глазах Феликса блеснуло что-то вроде удивления. Он часто заморгал желтыми, длинными, как у коровы, ресницами.

— Конечно, жалко, — ответила за него Маша, — это ужасно, когда гибнет человек, тем более женщина, молодая, красивая, умная, талантливая, у которой все впереди. Вы глубоко возмущены этим убийством, не можете оправиться от шока, вам трудно представить, Что Вики больше нет. Всеми этими переживаниями вы искренне поделитесь с журналистами.

— Боже, какой чудовищный цинизм, — громко выдохнула Наташа и покачала головой. Но никто ее не услышал.

— Официальные предварительные версии следующие, — продолжала Маша, — профессиональная деятельность, ограбление, личная неприязнь. Но в интересах следствия ни одну из них вы озвучить не можете.

— Откуда вы знаете про версии? — спросил компьютерщик Вадик.

— Ничего я не знаю, — махнула рукой Маша, — так всегда говорят в криминальных новостях.

— А если они начнут задавать конкретные вопросы? Ну, там про личные отношения, и все такое, — спросил Феликс, мучительно икая.

— Про личные отношения отвечайте: ерунда, грязная сплетня, гнусная утка, развесистая клюква, лапша на ушах, не достойная внимания уважающих себя СМИ.

— А если я что-нибудь лишнее ляпну?

— Не ляпнете, вам ведь ничего не известно, верно?

— А вдруг известно?

Маша критически оглядела толстую, расплывшуюся в кресле фигуру Феликса и еле слышно спросила:

— Сколько вы успели выпить? Феликс икнул так мощно, что подпрыгнул, и виновато отвел взгляд.

— Ну ладно, будем считать, что ваше состояние — результат нервного потрясения, — утешила его Маша. — Вам надо причесаться, умыться, глотнуть крепкого кофе, пожевать жвачку, чтобы не пахло изо рта, и вперед!

Через двадцать минут посвежевший Феликс вышел в предбанник, к прессе. Маша вышла вместе с ним и уселась на стул в уголке. Журналисты так обрадовались Феликсу, что на нее не обратили внимания. Его искренние страдания по поводу гибели Вики Кравцовой были запечатлены парой телекамер, записаны на дюжину диктофонов.

Вопросы сыпались градом.

— Как вы можете прокомментировать вчерашний анонимный звонок Рязанцеву в прямой эфир?

— Существует ли связь между убийством Виктории Кравцовой и убийством гражданина США Томаса Бриттена?

— Действительно ли оба трупа были обнаружены в одной квартире и в одной постели? Если связи нет, почему Рязанцева сразу убрали из кадра? Телевизионщики говорят, что он отреагировал на звонок очень бурно. Чем объяснить такую реакцию?

— Как можно отрицать связь между этими двумя убийствами, если Томас Бриттен активно участвовал в работе пресс-центра? Правда ли, что звонил сам убийца? Отслежен ли звонок?

— Какие отношения были между Бриттеном и Кравцовой? Почему представители МВД, прокуратуры и посольства США с самого начала не правильно назвали имя американца? И откуда оно могло быть известно звонившему?

Феликс важно надувал щеки, шевелил рыжими густыми бровями и повторял:

— Ерунда. Гнусная утка, развесистая сплетня, грязная лапша, клюква на ушах, не достойная внимания уважающих себя СМИ!

После совещания Арсеньев решился заглянуть к Зюзе, хотя она его не приглашала. Он надеялся, что к ней на стол уже легли результаты сравнительной баллистической экспертизы. Они должны были прийти сегодня утром. До совещания Зюзя просмотреть их не успела, теперь, скорее всего, сидит и читает.

В ее кабинете было жарко и пахло какими-то сладкими пряными духами. Судя по сердитому выражению лица, Зюзя действительно читала нечто интересное. Она терпеть не могла, когда ее отвлекали.

— Шура, ты понял, что сегодня в половине шестого вечера тебя ждет Рязанцев? — буркнула она, не поднимая головы. — Кстати, заодно побеседуешь и с домработницей Лисовой.

— Нашлась, наконец? Где же?

— Надо уметь искать своих свидетелей, майор Арсеньев. Все это время она находилась у Рязанцева.

— Как вы узнали?

— Да просто позвонила ему домой. Оказывается, Лисова училась с ним и его женой в университете. Она вроде как и не домработница. Она почти родственница. Все эти годы преданно служила семье Рязанцевых, нянчилась с детьми, помогала по хозяйству. Никакой личной жизни. Только служение друзьям, совершенно бескорыстное служение. Видишь, Шура, оказывается, еще остались на свете возвышенные и чистые натуры. Вот так, а ты говоришь…

Он ничего не говорил. Он молча слушал и восхищался Зюзей.

— Светлана Анатольевна Лисова именно такая натура, чистая, возвышенная и совершенно бескорыстная. То есть, возможно, конечно, они иногда помогали ей морально и материально в трудную минуту, но это была дружеская поддержка, никак не плата за услуги. Платить ей регулярно стала только Виктория Кравцова, — Зюзя тяжело вздохнула. — Боюсь, у нас всплывает первый фигурант. Ты только представь, каково ей было трижды в неделю убирать квартиру Кравцовой?

— Зинаида Ивановна, как все вы это узнали?

— Рязанцев рассказал.

— По телефону?

— Разумеется, по телефону. Я ведь не ездила его допрашивать этой ночью.

— То есть всю вот эту информацию о Лисовой вы сумели добыть у него по телефону?

— Надо уметь спрашивать, Шура. Надо точно формулировать вопросы, внимательно слушать ответы и делать выводы, аккуратно отделяя факты от собственных домыслов. Рязанцев мне просто сказал, что с Лисовой они знакомы больше четверти века. Познакомились в университете. Она была свидетельницей на свадьбе. Из документов мне известно, что она никогда не была замужем, детей не имеет. Сейчас живет у Рязанцева, ночует в его доме. Это факты. Все прочее — мои выводы и домыслы.

— А почему вы не сказали об этом на совещании? — удивленно выпалил Саня.

— Потому что я хочу, чтобы первыми поговорили с ней мы, а не ФСБ, — быстро произнесла Зюзя и поморщилась.

— Так, может, взять с нее подписку о невыезде? Ведь и алиби у нее никакого нет, и ключ от квартиры, и мотив.

— Ты сначала просто побеседуй с ней, Шура. По-хорошему, по-дружески. Не надо ее напрягать раньше времени. А там посмотрим. Кстати, Рязанцев просил прислать к нему домой именно тебя. Интересно, чем ты ему так приглянулся?