организации помещения. Хутии были приобретены нами не совсем обычным, окольным путем. Каждый стоящий директор зоопарка переписывается с самыми различными людьми в самых отдаленных уголках земного шара, надеясь, что в один прекрасный день они смогут найти для него какого-нибудь достопримечательного редкого зверя. Что до меня, то, поскольку люди читают мои книги и шлют мне письма, охват моей переписки очень широк — от Пекина до Пернамбуку. И вот однажды я получил письмо от миссис Нелл Бэрк с чудесного острова Ямайки. Она сообщала, что с большим удовольствием читает мои книги, и — весьма опрометчиво — добавила, что будет рада помочь мне раздобыть любое ямайское животное, которое меня заинтересует. Предложение миссис Бэрк было продиктовано самыми добрыми чувствами, и я не сомневаюсь, что бедная женщина сильно поколебалась в своем расположении ко мне, получив ответное письмо с вопросом, нельзя ли приобрести ямайскую хутию. Но взялся за гуж, не говори, что не дюж, и вместе со своей подругой Мери Макфэрлейн миссис Бэрк приступила к охоте на хутию.
Первым делом, естественно, надо было получить разрешение властей, ведь хутия — один из немногих уцелевших исконных представителей млекопитающих Ямайки и строго охраняется законом, что не мешает местным жителям охотиться на нее ради мяса; к сожалению, подобные явления происходят не только на Ямайке. Далее подруги обратились к охотнику с несколько неожиданным, но весьма благозвучным по своим аллитерациям именем Фердинанд Фратор. Всем на удивление (включая самого Фердинанда Фратора) ему в конце концов удалось поймать живьем три особи: самку, самца и их отпрыска. Я загодя снабдил миссис Бэрк пространными наставлениями на тот (маловероятный, как мне казалось) случай, если охота увенчается успехом; были там и подробные чертежи транспортных клеток, сильно смахивающие на план ракетной установки. Попадись эти чертежи на глаза постороннему, миссис Бэрк, несомненно, была бы арестована. Преодолев кучу трудностей и препятствий, хутий заточили в клетку и отправили мне самолетом. Я получил телеграмму такого содержания: «Хутии прибывают Лондонский аэропорт рейсом (следовал номер рейса). Молитесь. Нелл».
К нашей радости, все три хутии прибыли в отличном состоянии; долгий перелет их явно не напугал. Они напоминали крупных зеленовато-коричневых морских свинок и очень мило ковыляли, широко расставив ноги, словно только что намочили штанишки. Определяя их пол, мы установили, что отпрыск, увы, — самец. Итак, два самца и одна самка. Сообщая Нелл Бэрк об их благополучном прибытии, я подчеркнул в письме, что, конечно, дареным хутиям в зубы не смотрят, но все же такое соотношение не обеспечивает сколько- нибудь надежной основы для серьезной программы разведения этих зверьков. Не может ли она, деликатно справлялся я, снова мобилизовать доблестного мистера Фратора и попытаться добыть еще одну-две четы? Честь и хвала миссис Бэрк: несмотря на все треволнения, пережитые ею в первый раз, она взялась выполнить и эту просьбу. К нашей радости и к нашему изумлению, ей это удалось, так что в сравнительно короткий срок мы получили в общей сложности четыре пары желанных зверьков.
Опыт работы с первым трио уже показал, что браться всерьез за разведение ямайских хутий можно, только располагая новым, усовершенствованным помещением. Наши коллеги в США опять выручили нас, и на полученную от них субсидию мы смастерили в доме млекопитающих несколько забранных стеклом просторных клеток; в каждой были деревянные туннели и спальни, лежали большие колоды. Красные лампочки позволяли наблюдать за животными, когда, по их понятиям, царила полная темнота. Мы изменили суточный цикл хутий, включая ночью обычный свет, а днем только красный. Очень скоро мы добились того, что они мирно спали во время искусственного дня и активно вели себя во время искусственной ночи, так что посетители могли видеть их в действии.
Подобно ибисам, хутии не замедлили одобрить новую обстановку, и через три месяца у первой пары родилась двойня. Детеныши величиной чуть больше золотистого хомячка сразу после рождения повели себя активно; через сутки они уже ели твердую пищу. Одна за другой и две остальные четы хутий воздали должное новым клеткам, произведя на свет соответственно двойню и тройню. Мы не могли наглядеться на три четы с их отпрысками. Бойкие малыши с громким писком носились туда-сюда и подпрыгивали, будто резиновые мячики, играя в прятки в соломе и у колод. А то подбегут к своим долготерпеливым и многострадальным родителям, присядут на толстенькие ягодицы и давай дубасить кулачками по скулам папу или маму. Когда эта забава надоедала старшим, они переворачивали проказников на спину и тихонько кусали за живот, а те брыкались и извивались, громко хихикая, то бишь повизгивая от удовольствия. Смотреть, с каким упоением эти толстячки играют с родителями, было очень приятно, однако трезвый внутренний голос напоминал мне, что замечательный успех дался нам ценой трехлетних усилий, считая с того дня, когда я впервые написал Нелл Бэрк и попросил добыть хутий.
Разумеется, бывает и так, что вы все делаете правильно, но данному виду нужно время, чтобы освоиться и признать новую обитель своей территорией. Наша коллекция лемуров, насчитывающая шесть видов, доставила нам бездну хлопот, и только теперь появились признаки того, что мы действуем верно и продвигаемся в нужном направлении. А все дело в том, по-моему, что животным понадобилось очень много времени, чтобы прижиться.
Перспективы мадагаскарской фауны вообще и лемуров в частности выглядят весьма мрачно. Рост населения, влекущий за собой, как и всюду, неосмотрительное сведение лесов путем расчистки земель под угодья и чрезмерного выпаса, привел к тому, что над огромным, чрезвычайно интересным в зоологическом смысле островом (Мадагаскар по-своему не менее интересен, чем Австралия) нависла серьезная биологическая опасность. Некоторые виды еще могут выдержать натиск превосходящих сил человека, беспощадное уничтожение среды обитания и вторжение домашних животных, но другие, и в их числе лемуры, вероятно, исчезнут в ближайшие полсотни лет.
Наши особи, размещенные по территории зоопарка без всякой системы, благополучно здравствовали. Однако приплода не давали. Очевидно, надо было обеспечить лемуров новым жильем, только после этого могли мы всерьез помышлять о том, чтобы создать плодовитую колонию.
В завершенном виде новый лемурий ряд состоял из шести секций. Под крышей, разделенные коридором для публики, находились обогреваемые внутренние помещения размером 1,5х2,4 метра при высоте 2,7 метра. К спальням примыкали наружные отсеки длиной 6, шириной 2,4 и высотой 3 метра. Каждый отсек и каждая спальня с одной стороны забраны большим стеклом, которое позволяет лемурам без помех любоваться публикой, а публике — лемурами.
С первой минуты лемуры — рыжий, майоттский, мангустовый и кошачий — одобрили свою новую обитель. Клетки обращены на юго-запад, в них вдоволь солнечного света и свежего воздуха, достаточный простор для движения. Рацион лемуров был тщательно разработан на основе наших собственных наблюдений и с учетом опыта десяти коллекций лемуровых в разных концах света. Оставалось только преспокойно сидеть и ждать, когда посыпятся детеныши.
К нашей досаде и удивлению, детенышей все не было и не было. Казалось бы, неудачи с кучей других видов фауны должны закалить тебя, и все же как не огорчиться, когда лезешь из кожи вон, чтобы обеспечить благополучие животным, а получается, что ты делал не то. Лемуры ели за милую душу, круглые сутки звучали их веселые голоса, и любви они предавались с бесшабашностью участников римских оргий, а толку чуть.
Первыми утешили нас кошачьи лемуры. Полли, младшая среди самок, произвела на свет очаровательное дитя мужского пола; к несчастью, малыш был мертв, когда мы обнаружили его на полу клетки. Рентген выявил, что в легких не было воздуха, — стало быть, детеныш мертворожденный, а не погиб от пренебрежения. Вскрытие показало, что все внутренние органы в порядке. Бывают такие необъяснимые случаи, и неожиданными их не назовешь, поскольку мы не раз отмечали, что большинству животных не везет с первенцами. Как будто организм и материнский инстинкт молодой самки еще недостаточно развиты и первые роды — своего рода тренировка. Так или иначе этот случай убедил нас, что Полли способна к деторождению и не лишена материнского инстинкта: малыш был аккуратно вылизан, пуповина отделена, послед съеден. Со вторым детенышем, который появился через год, все было в полном порядке, и мамаша благополучно вырастила его. Мы надеемся, что впредь у нее не будет никаких осложнений.
Следом за Полли и остальные лемуры начали обзаводиться потомством. Первыми подхватили эстафету майоттские коричневые лемуры; этот вид принадлежит к наиболее редким. Правда, первенец и тут не выжил, но с тех пор трижды последовали удачные роды.
Если учесть, что после ввода в строй новых клеток до первых родов прошло три года, можно понять, сколько времени и труда требует создание разумной и плодотворной программы разведения животных. Об
