мальчиках, о грязных старикашках, об омерзительных молодчиках, даже о том, каково это, забеременеть. Словом, мы болтаем о самых ужасных вещах. А вот о приятных не заговариваем никогда. Такое впечатление, что никто, даже мы сами, не в состоянии вообразить, что может случиться что-то приятное, если рядом нет мальчика, который занимается с тобой любовью.
И еще одна приятная вещь заключается в том, что после этого ты медленно, как в теплую воду, погружаешься в сон. Вот только мне заснуть не удалось. Я вдруг подумала, что если собираюсь когда-нибудь сходить в деревню и разузнать там насчет автобусного расписания, то не будет ничего плохого, если я пойду туда прямо сейчас.
Итак, я встала, умылась, привела в порядок свой макияж и одежду, а письма, которые дал мне Криспин, сунула в выдвижной ящик стола.
Снаружи было очень тихо, в городе никогда не бывает такой тишины, и в воздухе висела легкая дымка. Мне показалось, что в этом неярком, призрачном свете все окружающие предметы видны как сквозь вуаль.
Эва говорила мне, что к дороге лучше идти мимо их дома – так быстрее, чем тащиться вниз по подъездной аллее, и я последовала ее совету. Впрочем, я старалась держаться в тени, чтобы не попадаться им на глаза, если они не захотят меня видеть. А если они окликнут меня, чтобы поздороваться, значит, действительно рады мне. На траве лежала роса, и носки моих босоножек потемнели от влаги. Оконные рамы в доме были маленькими, и витражные стекла сверкали на солнце подобно бриллиантам, становясь то темными и непроницаемыми, то прозрачными до невозможности, так что, проходя мимо, в них можно было заглянуть. А над крышей вздымались печные трубы, темно-коричневые, похожие на леденцы на палочке.
В этот момент одно из окон отворилось и выглянула Эва в домашнем халате.
– Анна! Доброе утро! Ты спешишь, или нам удастся соблазнить тебя чашечкой кофе?
Голос ее звучал вполне искренне, уж в этом-то я разбиралась. И внезапно я поняла, что мне, пожалуй, понравится жить в Керси.
На Эве был китайский халат, расписанный извивающимися драконами, чуточку несвежий, и один карман у него слегка надорвался, как если бы она зацепилась им за что-то. Я начала понемногу привыкать к кофе, да и вообще Эва как-то обмолвилась, что в такую рань предпочитает
Эва отправилась переодеваться. Тео сидел за кухонным столом в одних брюках, пил черный кофе и курил. Для мужчины его возраста тело у него оказалось очень крепким, на руках и плечах бугрились мускулы, на груди блестели серебристые волоски, и вообще он выглядел так, словно родился вот таким загорелым и здоровым.
– Как тебе нравится в Холле?
– Ничего, нормально. Оттуда увезли школьные причиндалы – кровати, парты и все остальное, и теперь он выглядит пустым и заброшенным. Но ведь я все равно не хожу по комнатам. А Рей постоянно очень занят. Я его редко вижу.
Внезапно я сообразила, что они почти наверняка ничего не знают о Белль, но почему-то никак не могла придумать, как рассказать о ней.
А Тео тем временем рассуждал:
– Закрыть собственное дело всегда нелегко. А школа там была очень долго.
– Правда?
– В общем, я думаю, что он приобрел ее – как это будет по-английски? – как действующее предприятие незадолго до того, как мы переехали сюда, а это случилось почти два года назад. Наверное, он так и не смог добиться, чтобы она начала приносить прибыль. – Он вдруг улыбнулся мне. Так бывает, когда кто-то входит в комнату, в которой вы сидите в темноте, и включает свет. – Тебе, наверное, здесь одиноко и скучно.
– Да нет, все нормально, – отозвалась я, хотя горло у меня сжалось от благодарности к нему, ведь он угадал, как я на самом деле себя чувствовала. – Здесь живет моя… моя бабушка. Ее… ее зовут Белль. И еще там живет Сесил.
Он заколебался, но потом спросил:
– Кто такой Сесил?
– Маленький мальчик, за которым вроде бы присматривает Рей. Что-то в этом роде. Хотя я думаю, что это настоящий беспризорник.
– Надо же, а я и понятия не имел, что у него кто-то живет, – пробормотал он, делая последнюю неторопливую затяжку и гася окурок.
Вошла Эва в атласном дымчато-голубом платье. Ее нельзя было назвать худенькой, но и полной она тоже не выглядела, а была, что называется, в теле, невысокая и крепенькая. Мать непременно бы заявила, что в ее возрасте нельзя ходить без лифчика, но ей это почему-то шло, она казалась очень стильной и расслабленной.
– Эва, – поинтересовался Тео, – ты знала, что у Рея в Холле живет маленький мальчик, фактически беспризорник?
– Нет. Но ведь там живет, то есть жило, много детей. Теперь там тихо, и это так непривычно и странно. Хотя, если подумать, я и в самом деле видела там одного мальчугана. Он выглядел намного младше остальных. Он любил прятаться за деревьями, но не показался мне таким уж беспризорным. Но вот уже некоторое время я его не вижу. Интересно, где его мать?
– Думаю, она больна или что-нибудь в этом роде. Или даже какое-нибудь нервное расстройство, полный упадок сил.
– Ага, понятно, в таком случае. – Она начала готовить кофе. – Тео, как ты думаешь, может, нам все- таки спросить Анну?
