— Замечательно.

— Это — не все. При этом вы должны выполнить еще несколько обязательных условий.

— Вот как?

— Да. Во-первых, не забудьте положить в чемодан деньги.

— Что еще?

— Приходите один и не пытайтесь выследить человека, который придет за чемоданом… Учтите, его заберут только после того, как вы выйдете из здания вокзала. Еще знайте, все ваши помощники нам знакомы, поэтому брать их с собой не надо. Если вы не выполните эти указания, то с завтрашнего утра охота на вас возобновится. Если же сделаете все, как я сказал, то в полицию по своей повестке можете не являться. И он положил трубку, не дожидаясь ответа.

— Что собираешься делать? — спросила Сказка.

— Подумать.

Я посмотрел на часы: десять утра. С решением нужно было поторапливаться.

Я повалился в одежде на кровать, заложил руки за голову и в свою очередь спросил себя, что я собираюсь делать.

Некоторое время Сказка молчала, чтобы не мешать моей медитации. Однако я чувствовал, что она напряжена, и это не давало мне спокойно подумать. Я не мог упорядочить свои мысли, в голове все путалось… Я думал о деньгах, о тех безымянных людях, что меня подстерегали, и отчаянно искал надежный способ утаить первые от вторых.

В конце концов, видя, что я ворочаюсь на кровати, Сказка села рядом. Ее лоб прорезала озабоченная складка.

— Ты не находишь странным, что «эти люди» сразу же узнали правду о том, кто убил Каломара?

Я посмотрел на нее. Она только что ткнула меня в больное место. Да, я находил это странным, но все не решался задуматься над этим всерьез.

— Сам посуди, — продолжала она. — Если Каломар нанял машину, значит, в Париж он приехал один…

Я подскочил.

— Точное попадание! Ну-ка, продолжай!

— Если бы «эти люди» тоже находились в Париже, то обязательно предоставили бы своему верховному владыке машину. Так что они не из Парижа. Они, видимо, живут в США или в Лондоне, или в Риме… Они приехали только после того, как им сообщили о смерти босса, и мне кажется, что одновременно с этой вестью они узнали и имя его убийцы…

— От кого?

— От кого-то из наших, разумеется!

Она проговорила это своим обычным чистым, невинным голосом, и я с нежностью посмотрел на нее. Меня уже несколько раз обманывали бабы, но теперь я знал: я наконец нашел ту, что предана мне душой и телом. Видя ее все время рядом, я понимал, что такое влюбленная женщина. Эта не могла подложить мне свинью. Она вела себя со мной более чем открыто, и я мог ей полностью доверять.

— Из наших? — повторил я.

— Другого объяснения я не вижу. В этом доме есть человек, который следит за каждым твоим жестом и добросовестно отчитывается перед другими.

Ох и кретин же я был, что не догадался об этом раньше… Теперь мне бросалась в глаза сразу целая куча фактов. И самым характерным из них была отсрочка, которую мне дал Каломар, прежде чем заявиться ко мне собственной персоной. Ладно, положим, он предоставил мне на три месяца полную свободу действий, но этот эксперимент был бы слишком рискованным, не имей он возможности осуществлять за мной постоянный контроль. К тому же он точно знал, какую цифру составлял доход от проводимых мной операций!

Я поднялся с кровати. На шее у меня пульсировала толстая вена. Я Встал перед венецианским зеркалом. Из ажурной рамки, будто задуманной мастером во сне, на меня смотрело жесткое лицо с резкими чертами, горящим взглядом и ртом, заключенным в скобки двух глубоких складок.

Я обернулся.

— Кто? — спросил я у Сказки.

Она не торопилась с ответом. Ее глаза затуманились; она перебирала в памяти людей, составлявших нашу команду, и не спеша прощупывала каждого своим женским чутьем.

— Пауло или Анджело, — сказала она наконец. — Они стоят к тебе ближе остальных.

Я мысленно повторил эти имена. Они действительно наводили на размышления.

— Да, Сказка, Пауло или Анджело. Который же из них?

Она подумала еще.

— Не знаю, — чистосердечно призналась она. — Анджело умнее, но Пауло более хитер… Нужно проверить…

— Причем прямо сейчас!

— Не спеши…

— Но время не терпит!

— Милый, дело не во времени, а в методе… Если ты начнешь «пользовать» их обоих, они начнут все отрицать, и ты не добьешься признания, потому что не знаешь, кто именно должен признаться в измене.

— Ну, а как же тогда?

— Позови их сюда. Скажи, что вы с ними срочно уезжаете и забираете с собой все деньги. Тот, кто лопает из кормушки «тех людей», обязательно попытается их предупредить. Мы будем наблюдать за обоими.

Я щелкнул пальцами.

— Сказка, ты просто сказка!

Она скромно усмехнулась и нажала кнопку звонка.

— Только старайся вести себя естественно, а то у тебя глаза мечут молнии…

Чтобы успокоиться, я поцеловал ее, и это меня действительно утихомирило.

Двое явились.

Анджело или Пауло? Этот вопрос буквально прогрызал мне мозг, но я старался не смотреть на них слишком уж пристально, чтоб не вызывать подозрений у возможного Иуды.

— Вот что, ребятки, — объявил я. — Мне надо сказать вам пару слов. Люди Каломара начинают звереть, и нам пора пошевелиться. Только шевелить, похоже, надо уже не мозгами, а копытами. Тягаться с такой организацией бесполезно: результат известен заранее. Я наскреб уже довольно приличный мешок деньжат. Если хотите, давайте смотаемся вчетвером — вы двое, мадам и я — в какой — нибудь более гостеприимный край и сменим там свои шкуры. У меня есть на что обеспечить вам завидное положение в других местах. Если вы откажетесь, то можете остаться не у дел, потому что мои преемники вряд ли будут вам доверять. Новое руководство, как правило, обновляет кадры. Ну что, согласны?

Оба выслушали меня, не моргнув глазом, и мне ничего не удалось прочесть на их бандитских рожах.

— Что ты называешь «гостеприимным краем»? — спросил Анджело.

— Аргентину или Бразилию — все равно, лишь бы там самбу танцевали.

— Что ж, почему бы и нет?

Пауло спросил:

— А что ты называешь «мешком деньжат»?

— Пятьдесят миллионов каждому из вас. По-моему, терпимо, а?

Сказка расчесывала свои золотые волосы, сидя за туалетным столиком, но внимательно наблюдала