Медведеву, заместителю Насти. Есть вопросы?

Медведев поднял руку. В этом собранном, волевом юноше трудно было бы теперь узнать прежнего добродушного, рассеянного приятеля Лени.

— Давай!

— А если?.. — Медведев слегка замялся. — Если Насте все-таки не удастся?

— Тогда пойдет тоже член бюро, Леня Росинкин. Он здесь не присутствует, так как ему слишком опасно показываться сейчас в городе. Еще вопросы?

— У меня! — Красивая девушка, по имени Оля Сергеева, сидевшая рядом с Настей, вскинула глаза на Капустина. — Какое задание должны выполнить связные?

— Связные об этом знают, — суховато сказал комиссар. — Докладывать на бюро нет надобности.

— Я только потому спросила, — огорченно сказала Оля, — что мне бы тоже хотелось пойти связной.

— Это не нужно, — комиссар тепло улыбнулся. — Я знаю о вашей дружбе с Настей, но за нее не бойся — все продумано. А для пользы дела Насте даже лучше временно исчезнуть из города.

Оля испуганно посмотрела на подругу, но промолчала.

— Ну, друзья, — Капустин широким жестом хлебосольного хозяина обвел накрытый стол, — прошу чаевничать. Налей нам, Настенька!

Настя подсела к самовару. Бутылку с вином Федя с комическим вздохом убрал «до после войны». Молодежь оживилась, послышались шутки, смех.

Оля, видно, тоже не могла быть долго серьезной. Кокетливо покачивая красивой головой, она обратилась к Феде:

— Здорово придумали провести здесь собрание, да еще такое «вкусное»! Кому мы обязаны?

— История умалчивает! — скромно ответил юноша. — Впрочем, могу принять от восхищенных посетителей благодарность. Действительно здорово, что мои давние знакомые Михайловы сбежали в связи с нехваткой продуктов в селение, а ключ от комнаты оставили мне.

— Это тем более удачно, — сказал Женя Медведев, — что никому не придет в голову следить за этим тихим домом.

— Не будь слишком мнительным, — улыбнулась Ольга. — В городе не так уж опасно. А вот Насте... — Она вздохнула, прижавшись к подруге. — Ты настоящий герой, Настя!

— Полно, Оленька! — Настя шутливо хлопнула ее по руке. — Все мы делаем, что можем. А я могу не так уж много. Съешь-ка вот эту рыбку, специально для тебя выбрала. И будь умницей, завтра меня уже здесь не будет.

Настя стояла неподалеку от комендатуры под старым, раскидистым тополем. Густые, опушенные свежими листьями ветки скрывали девушку от немногочисленных прохожих.

Изредка она с беспокойством посматривала на часы. Все шло так хорошо сначала! Пропуск к больной тетке в Бахчисарай выдали в комендатуре без всяких препятствий. Знакомый шофер, который обычно подвозил продукты в кафе, согласился взять ее на грузовую машину. Но вот плохо — шофер должен был заехать за грузом в комендатуру.

В ожидании распоряжений водитель стал мыть свою двухтонку. Ему помогал весь перемазанный автолом мальчишка.

— «Ах, ду мейн либер Аугустин!» — насвистывал мальчик, ловко орудуя шлангом.

Настя не выдержала, подошла к водителю, протиравшему ветровые стекла.

— Скоро поедем?

— Кончу умывать свою старуху — узнаю! — засмеялся шофер. — Не забыли взять в дорогу подкрепление, фрейлейн?

Когда Настя сообщила, что взяла «для всех» самые вкусные пирожки, шофер просиял.

— Но вы устали стоять. Садитесь в кабину, фрейлейн!

Настя села, облегченно вздохнула. В кабине ей показалось, что все опасности уже миновали: ведь она едет с пропуском, «официально». А ее тайные документы на тонкой бумаге спрятаны в одном из пирожков: записка севастопольскому командованию, цифровая шифровка. В случае провала их надо уничтожить или съесть.

Настя тряхнула головой. Не надо думать о провале! Она должна во что бы то ни стало выполнить задание!

Девушка знала, что в Севастополе фашисты готовят диверсию. Комиссар партизанского отряда подробно ознакомил ее и Леню с документами, отобранными у барона фон Шредера. Диверсию немецкие фашисты собирались совершить шестого апреля, то есть через несколько дней, но могли и изменить свои планы после того, как исчез барон.

Медлить больше нельзя.

Шофер, наконец, вымыл машину, нетерпеливо воскликнул:

— Что они так возятся с путевкой? — и пошел в комендатуру.

Прошло пятнадцать минут, полчаса...

Тревога девушки все возрастала. Но вот ворота распахнулись. Вышли шофер и... Краузе.

— Минуту, фрейлейн! — Голос Краузе звучал сухо и повелительно. — Выйдите из кабины. Подождите у нас во дворе.

Ноги с трудом повиновались Насте. Гестаповец продолжал :

— Мы проверим пропуск, и, возможно, вы поедете со следующей машиной. Пока отдохните! — Он показал на скамейку в глубине двора и, повелительно бросив шоферу: — Поезжайте по назначению! — сам опять пошел в комендатуру.

Настя без сил опустилась на скамейку. Что теперь делать?

Шофер с угрюмым видом крутил ручку мотора — очевидно, не действовал стартер.

Вдруг Настя услышала рядом с собой нахальный голос:

— Тетенька, отдай нам пирожки!

Девушка подняла глаза. Из-под лихо заломленной кепки чумазого паренька, помогавшего шоферу, на нее пристально смотрел... Шурик.

— Возьми! — Настя поспешно протянула пирожок с документами. — Передай комиссару, — еле слышно добавила она.

Шурик быстро спрятал угощение в карман.

— Еще! — потребовал он. — Мне и водителю.

Настя сунула в руки смельчака остальные пирожки. Тот выбежал на улицу, к кузову машины. Девушка встала и пошла к воротам. Тотчас же возле ворот встал часовой.

Настя поняла: кончено!

И все же ей не верилось. Один только шаг отделял от свободы. Она окинула взглядом залитую солнцем улицу, старый тополь напротив. Когда опять увидишь все это? Настя сделала еще шаг. Тяжелый окрик «хальт!» пригвоздил ее к месту.

...В кабинете начальника гестапо, затененном тяжелыми матерчатыми занавесями, было прохладно. Стены прикрыты плотными коврами. Ни один звук не долетал снаружи, с улицы.

— Люблю тишину, — сказал Краузе. — Помогает мыслить.

Он небрежным жестом указал Насте на стул, опустился в кожаное кресло, закурил.

Следующей реплики Насте пришлось ждать долго. Краузе со скучающим видом листал журнал, делал в