откуда. Стояли шестеро наших — все, что осталось от нашей эскадрильи, — но кроме них я увидел еще, наверное, десять незнакомых лиц. Сквозь дым пробирался открытый грузовичок. Он остановился возле нас, а потом строевик зачитал имена самых старших пилотов среди всех нас. Ни Дэвида, ни меня в этом перечне, ясное дело, не было.

— Вы пятеро, — приказал строевик, — немедленно вылетаете на Крит на оставшихся «Харрикейнах». Все прочие пилоты, и только пилоты, садятся в этот грузовик. На поле стоит небольшой самолет, на котором вы все вместе покинете страну. Ничего с собой не брать, кроме бортжурналов.

Мы разбежались по палаткам за своими бортжурналами. Я поискал свой драгоценный фотоаппарат. Его нигде не было. Скорее всего, его стащил один из многочисленных греков, шатавшихся по лагерю. Кто бы он ни был, я его не винил. Теперь он сможет продать хороший цейсовский фотоаппарат немцам, когда они придут. Но я нашел две отснятые пленки и сунул их в карман брюк. Схватив бортжурнал, я выбежал из палатки и вместе с другими пилотами залез в грузовик.

Потом мы выехали из лагеря и по разбитой грязной колее докатили до небольшого поля. На нем стоял маленький «Хэвиленд Рапид», тот самый, который я чуть не сбил тридцать минут назад. Мы сели в самолет. Теперь мне стало понятно, почему строевик приказал взять с собой только бортжурналы. Поле в длину и двухсот метров не достигало, и, когда пилот открыл дроссельные задвижки и пошел на взлет, мы все были уверены: у него ничего не выйдет. Каждый лишний килограмм груза в салоне самолета осложнял его задачу. Мы подскочили у каменной стены в конце поля и затаили дыхание, пока самолет пошатывался в воздухе. Получилось. Все приветствовали пилота радостными криками.

Я сидел у окна, Дэвид — рядом со мной. Всего двадцать минут назад мы были среди дымящихся оливковых деревьев и догорающих палаток. А теперь летели на высоте 300 метров над Средиземным морем по направлению к Северо-Африканскому побережью. Садилось солнце, и море под нами из светло-зеленого становилось темно-синим.

— Садиться придется ночью, — сказал я.

— Такому пилоту это раз плюнуть, — отмахнулся Дэвид. — Раз уж он ухитрился взлететь с крошечного поля, да еще с такой толпой на борту, значит, он все может.

Мы приземлились через два часа на освещенном лунным светом клочке песка, который назывался Мартин Багуш. Это в Ливии, в Западной пустыне. В темноте мы нашли грузовик, который возвращался в Александрию, и все летчики забрались в его кузов. В Александрию мы въехали на рассвете, грязные, небритые, не имея при себе ничего, кроме бортжурналов. Ни у кого не было египетских денег.

Я повел всех девятерых молодых пилотов по александрийским улицам к великолепному особняку майора Бобби Пила и его жены, той самой богатой английской пары, которая приютила меня после госпиталя несколько недель назад. Я позвонил. Дверь открыл дворецкий-суданец. Он встревожено уставился на толпу взъерошенных молодых людей, собравшихся у парадного входа.

— Привет, Салех, — поздоровался я. — Майор и миссис Пил дома?

Он продолжал удивленно смотреть на нас.

— О, сэр! — наконец воскликнул он. — Это вы! Да, сэр, майор и госпожа Пил сейчас завтракают.

Я вошел в дом и окликнул своих друзей из столовой. Пилы были замечательными людьми. Они предоставили в наше распоряжение весь дом. На всех четырех этажах были ванные комнаты, и мы сразу ринулись туда. Откуда ни возьмись появились бритвы, мыло для бритья и полотенца. Все мы выкупались, побрились, затем уселись вокруг огромного обеденного стола и за роскошным завтраком стали рассказывать Пилам о Греции.

— Вряд ли кому-то еще удастся оттуда выбраться, — сказал Бобби Пил. Он был слишком стар для службы в армии, но занимал какую-то высокую должность при военном штабе. — Военные моряки стараются спасти как можно больше наших солдат, — сказал он, — но им очень трудно. У них нет никакого прикрытия с воздуха.

— Это вы нам говорите, ага, — сказал Дэвид Кук.

— Там сам черт ногу сломит, — сказал кто-то.

— Согласен, — сказал Бобби Пил. — Не надо было нам вообще лезть в эту Грецию.

Александрия

15 мая 1941 года

Дорогая мама!

Даже не знаю, что тебе рассказать. В Греции нам пришлось несладко. Хорошего мало, когда приходится сдерживать половину германских ВВС, имея на руках буквально горсть истребителей. Мою машину немножко подбили, но мне всегда удавалось как-то выкручиваться. Труднее всего было улучить момент и приземлиться тогда, когда немецкие истребители не бомбят наш аэродром. Потом мы скакали с места на место, пытаясь прикрыть эвакуацию, прятали самолеты под оливковыми деревьями, забрасывали их ветками, напрасно надеясь, что враг не заметит их сверху. Во всяком случае, по-моему, хуже уже не будет…

Греческие события были лишь мелким эпизодом свирепствовавшей во всем мире войны, но для Среднего Востока они имели крайне серьезные последствия. Наши войска в Западной пустыне лишились людей и самолетов, потерянных в ходе этой провальной кампании, и в итоге численность этих войск сократилась до такой степени, что на протяжении двух следующих лет наша армия в пустыне терпела поражение за поражением, и в какой-то момент Роммель едва не занял Египет и весь Средний Восток. Только через два года армия пустыни вновь набрала силу, выиграла Аламейнское сражение и обеспечила безопасность Среднего Востока до конца войны.

Горстке летчиков, уцелевших после греческой кампании, невероятно повезло. У нас почти не было шансов остаться в живых. Те пятеро, что улетели на Крит на оставшихся «Харрикейнах», доблестно сражались на острове во время массированной воздушной атаки немцев. Знаю, что, по крайней мере, один из них, Билл Вейл из 80-й эскадрильи, выжил, выбрался с острова, когда его оккупировал враг, и потом продолжал сражаться, но что произошло с остальными, мне неизвестно.

ПАЛЕСТИНА И СИРИЯ

Захватив в мае 1941 года Грецию, немцы предприняли мощное вторжение с воздуха на Крит. Они взяли этот остров, а также остров Родос, и, окрыленные успехом, обратили свой взгляд на самые уязвимые территории Среднего Востока — Сирию и Ливан. Уязвимыми они считались потому, что их контролировала мощная боеспособная профашистская армия Виши.

Едва ли не все знают, сколько неприятностей доставил Британии французский флот Виши в 1942 году после падения Франции. Нашим военным морякам пришлось выводить из строя боевые французские корабли, бомбардируя их в Оране, чтобы они не достались немцам. Большинству об этом известно. Но мало кто слышал о том, какой хаос устроила армия Виши в то самое время в Сирии и Ливане. Она фанатично ненавидела Британию и поддерживала фашизм, и, если бы немцам в тот момент удалось укрепиться с их помощью в Сирии, им бы ничего не стоило оккупировать Египет. Поэтому французских вишистов надо было прогнать из Сирии, и как можно скорее.

Сирийская кампания, как она называлась, началась почти сразу же после греческой кампании, и многочисленная армия, состоявшая из британских и австралийских войск, отправилась в Палестину воевать с омерзительными пронацистскими французами. Эта маленькая война обернулась кровавой бойней, в которой были погублены тысячи жизней, и лично я никогда не прощу французских вишистов за бессмысленное кровопролитие.

Прикрывать нашу армию и флот с воздуха поручили остаткам старой доброй 80-й эскадрильи, и из Англии срочно доставили дюжину новых «Харрикейнов» взамен потерянных в Греции. Теперь я начинал понимать, почему так важно было вытащить нас, пилотов, из греческой мясорубки, пусть даже без самолетов. На подготовку пилота уходит больше времени, чем на изготовление самолета. Кстати, те наши греческие «Харрикейны» принесли бы еще много пользы, но, к сожалению, их не удалось спасти.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату