банты, очень красивые.
Аманда Трип, девочка с косичками, стояла совершенно неподвижно, глядя на приближающегося монстра; у нее было такое выражение, какое можно увидеть на лице человека, оказавшегося посреди поля один на один с разъяренным быком. Девочка в ужасе не могла сдвинуться с места, глаза ее были широко раскрыты, она вся дрожала и, казалось, знала наверняка, что ее смертный час наконец настал.
Мисс Транчбуль подошла к своей жертве и остановилась, глядя на нее сверху вниз.
— Чтоб завтра я тебя в школе с косичками не видела! — рявкнула она. — Отрежь их и выброси в урну, понятно?
Аманда, скованная страхом, с трудом выдавила из себя:
— М-м-маме они нравятся. Она з-з-заплетает их мне каждое утро.
— У тебя мама дура! — прогудела Транчбуль.
Она ткнула в голову девочки своим пальцем размером с батон колбасы и громко сказала:
— Ты похожа на крысу, у которой из головы торчит хвост!
— М-м-моей маме нравится, мисс Транчбуль, — опять сказала Аманда, заикаясь. Она тряслась как осиновый лист.
— А меня не интересует, что нравится твоей маме! — взревела Транчбуль, и с этими словами сгребла в правую руку косички Аманды и оторвала ее от земли. Затем она принялась крутить ее над головой.
Аманда закричала как резаная, а Транчбуль крутила ее все быстрее и при этом вопила:
— Я тебе покажу косички!
— Как на Олимпийских играх, — пробормотала Гортензия. — Она ее сейчас раскрутит, как когда-то крутила молот. Спорим, что она ее метнет?!
Транчбуль между тем отклонилась, мастерски поворачиваясь на носках, сильно раскрутила Аманду Трип и вдруг, издав могучий стон, отпустила косички. Аманда как ракета взлетела над площадкой, перелетела через проволочную ограду и устремилась в небо.
— Отличный бросок! — крикнул кто-то, и Матильда, которая была потрясена происшедшим, увидела, как Аманда Трип, описав изящный полукруг, приземлилась на футбольное поле. Она опустилась на траву, подпрыгнула три раза и наконец осталась лежать. Затем, что удивительно, поднялась. Казалось, она была чуточку потрясена, да и кто бы мог винить ее за это, однако спустя минуту-другую она нетвердой походкой направилась назад к площадке.
Транчбуль смахивала с себя пыль.
— Неплохо, — говорила она, — особенно если иметь в виду, что я нерегулярно тренируюсь. Совсем неплохо.
С этими словами она зашагала прочь.
— Она сумасшедшая, — сказала Гортензия.
— Но почему родители на нее не пожалуются? — спросила Матильда.
— А твои родители стали бы жаловаться? — ответила Гортензия. — Мои — точно нет. Она и с папами и мамами обращается так же, как с детьми, и они все ее до смерти боятся. Ну ладно, еще увидимся.
И она неторопливо пошла дальше.
БРЮС БОГТРОТТЕР И ТОРТ
— Как она может оставаться безнаказанной? — с недоумением сказала Лэвиндер Матильде. — Ведь дети приходят домой и обо всем рассказывают своим папам и мамам. Я знаю, что мой папа поднял бы жуткий скандал, если б я ему рассказала, что директриса схватила меня за волосы и перебросила через забор.
— А вот и не поднял бы, — ответила Матильда. — И я скажу тебе почему. Он просто не поверил бы тебе.
— Еще как поверил бы.
— Нет, не поверил бы, — настаивала Матильда. — Это же очевидно. В такое невозможно поверить. В этом и заключается секрет Транчбуль.
— Какой еще секрет? — спросила Лэвиндер.
— Если хочешь остаться безнаказанным, — ответила Матильда, — доводи дело до конца. Делай нечто немыслимое. Иди на крайности. Поступай так, чтобы никто не поверил, что можно поступать столь безумно. Ни один родитель не поверит в этот рассказ с косичками, ни за что не поверит. Меня бы точно назвали лгуньей.
— В таком случае, — заметила Лэвиндер, — мама Аманды и не подумает отрезать ей косички.
— Конечно, нет, — сказала Матильда. — Аманда сама их отрежет. Вот увидишь.
— По-твоему, она сумасшедшая?
— Кто?
— Транчбуль.
— Нет, я не думаю, что она сумасшедшая, — сказала Матильда. — Но она очень опасная. Учиться в этой школе — все равно что оказаться в одной клетке с коброй. Нужно быть очень осторожным.
Уже на следующий день они еще раз имели возможность убедиться, насколько опасной может быть Транчбуль.
Во время большой перемены было объявлено, чтобы все ученики, как только пообедают, собрались в зале.
Когда примерно двести пятьдесят мальчиков и девочек заняли свои места, на сцену вышла Транчбуль. Других учителей рядом с ней не было. В правой руке она держала хлыст. Расставив свои ноги в зеленых бриджах и сжимая в руке хлыст, она сурово оглядывала обращенные к ней лица.
— А что сейчас будет? — прошептала Лэвиндер.
— Не знаю, — прошептала Матильда в ответ.
Все ждали, что произойдет.
— Брюс Богтротгер! — неожиданно рявкнула Транчбуль. — Где Брюс Богтротгер?
В зале поднялась рука.
— Иди сюда, — закричала Транчбуль. — И поживее!
Большой, толстый одиннадцатилетний мальчик вразвалку направился к сцене.
— Встань там! — приказала Транчбуль после того, как он вскарабкался по ступенькам.
Мальчик сделал, как ему велели. Казалось, он нервничает. Он отлично знал, что ему не награду собираются вручать. Он внимательно поглядывал на директрису и потихоньку пятился от нее, едва заметно переставляя ноги, — так крыса пятится от терьера, который смотрит на нее из другого конца комнаты. На его круглом лице появилось выражение недоброго предчувствия. Гольфы у него сползли.
— Этот тупица, — взревела Транчбуль, тыча в него хлыстом, точно шпагой, — этот червь, этот мерзкий прыщ, эта ядовитая поганка, которую вы видите перед собой, — не кто иной, как отвратительный преступник, отщепенец, член мафии!
— Кто? Я? — произнес Брюс Богтротгер, искренне изумившись.
— Вор! — завопила Транчбуль. — Мошенник! Пират! Разбойник! Прохвост!
— Погодите-ка, — заговорил мальчик. — Постойте, постойте!
