– А я должен думать о том, чтобы вы поняли, насколько глупо вы себя вели.

– Я понимаю, насколько это опасно. Но если учитывать обстоятельства, то я вела себя вполне адекватно.

– Адекватно? – маркиз подумал о том, сколько раз могли убить мисс Уэйкфилд. Ему захотелось закричать. – Что же мне думать про вас, мисс Уэйкфилд, что же заставляет меня ввязываться в бесконечные споры всякий раз, когда вы рядом? Я понимаю, что вы можете не верить в это, но я весьма спокойный и сдержанный человек. Меня нелегко разгневать. Я редко спорю с кем-либо. Кроме вас.

– Вы не спорите ни с кем потому, что с вами всегда соглашаются, – Эмма подняла голову и надула губы. Не так, как делают это большинство кокеток, но так, чтобы показать, как она расстроена.

– Мисс Уэйкфилд, вы, конечно, не обладаете этой наклонностью. Вы сразу вступаете в противостояние со мной.

– Я не собиралась спорить с вами, лорд Эндовер. Я хотела принести вам извинения. Но в вас есть что-то такое, что воздействует на мои чувства. Я не могу держать их в узде, когда вы рядом. Сначала мне хочется побить вас, а в следующее мгновение у меня возникает желание… – Эмма застыла в нерешительности, на ее лице читался неподдельный ужас.

Слова, что не были сказаны, зависли в воздухе, дразня маркиза призрачными надеждами. Неожиданно ему стало трудно дышать.

– И чего же вам хочется, мисс Уэйкфилд? – спросил он.

– Ничего. Мои желания ничего не значат.

Вряд ли Эмма думала о Себастьяне. Она решила этот вопрос в тот день, когда отказала ему. Но речь все равно шла о маркизе.

– И что же вы хотите сделать со мной, когда не думаете о том, как ударить меня по голове первым, что попадется вам под руку?

– В это мгновение я думаю о том, как хорошо было бы посадить вас в подвал и выбросить ключи от него, – Эмма незаметно облизала губы.

– Понимаю, – Себастьян поставил чашку на столик возле камина. Затем он взял чашку мисс Уэйкфилд и поставил ее рядом со своей. – Вы как-то сказали, что гнев и страсть связаны между собой. Удивительно, но это так.

– Мне не очень нравится то, как вы смотрите на меня. – Эмма сделала несколько шагов назад, когда Себастьян попытался подойти к ней.

– Нет? И как же я на вас смотрю? – маркиз приблизился к девушке, но она снова отошла от него.

– Так же, как кот смотрит на мышь перед тем, как прыгнуть на нее.

Себастьян не мог не засмеяться. Мисс Уэйкфилд знала его как свои пять пальцев. Как оказалось, ему правилась эта неподкупная честность, с которой девушка, вступала в противостояние с ним. Но слишком часто честность Эммы сбивала маркиза с толку.

– Вы далеко не мышка, мисс Уэйкфилд. Вы больше похожи на тигрицу. Любой, кто подойдет к вам слишком близко, будет разодран в клочья.

– Странно, – Эмма отошла назад и упала в большое кресло перед камином. – Вы не выглядите испуганным.

– Кажется, у нас есть кое-что общее, – Себастьян положил руки на жесткую спинку кресла по обеим сторонам, ладони его скользнули по зеленому бархату. – Иногда мы оба бываем безрассудны.

– Безрассудны? – девушка прижала руки к его груди, будто стараясь оттолкнуть маркиза. Но вместо этого ее пальцы прижались к его белой батистовой рубашке. – Вы говорите о безрассудном поведении, милорд?

– А о чем же еще? – Себастьян поднял руку, понимая, что если коснется ее, то пропадет. Но желание, которое Эмма зажгла в нем, обратило все причины, не позволявшие ему флиртовать с ней, в прах. Он провел кончиками пальцев по щекам девушки, будто впитывая их тепло. – Оказаться опутанным вами – не слишком разумно и безопасно, – сказал маркиз. – Вы непредсказуемы, недисциплинированны, импульсивны и можете взбесить кого угодно. В тот вечер, когда я впервые встретил вас, то почувствовал, что вы можете разрушить мой мир. Имя Пандора вам вполне подойдет.

– А вы наглый, высокомерный, дерзкий человек, а уж гордыни в вас… – Эмма подняла голову.

– А вы знаете, что когда вы сердитесь, у вас между бровями появляется морщинка? – Себастьян тронул пальцами между бровями девушки.

– Мне не нравится, когда надо мной насмехаются, милорд, – Эмма уперлась ему в грудь руками, сжатыми в кулаки.

– А мне не нравится, когда мою жизнь переворачивают с ног на голову. Вы делаете это со мной с того дня, как я встретил вас. Для вас, мисс Уэйкфилд, это обычное дело, – маркиз наклонился к ней так, что Эмма оказалась в некой ловушке между ним и креслом. Запах роз проникал в чувства маркиза, вызывая в нем желание прижаться губами к шее девушки и вдохнуть этот аромат.

– Вы пытались повелевать мной с первого дня нашей встречи, – Эмма откинулась в кресле, чтобы не соприкоснуться случайно с маркизом.

– Что же вы такое делаете со мной? Почему же мне сначала хочется задушить вас, а через миг – приласкать?

Похоже, в ее взгляде была видна надежда.

– Страсть и гнев, – Себастьян потерся губами о ее подбородок. Эмма вздохнула. – Они оба очень сильны. Но страсть разрушительна, а гнев нет.

– Оба чувства разрушительны, – пробормотала она. – Страсть может привести к катастрофе. Я не могу думать, когда вы прикасаетесь ко мне. Пожалуйста, помните об этом, милорд. Один из нас должен сохранять чистоту и невозмутимость разума.