– Как же мы найдем заведение этого Гаэтана? – спросила она.

– Я его найду, – ответил ей маркиз.

– Я не собираюсь сидеть сложа руки, пока Шарлотта томится в плену в подобном месте.

– Я буду держать вас в курсе событий, мисс Уэйкфилд. Обещаю вам. И пожалуйста, не придумывайте больше безрассудных и глупых планов, подобных сегодняшнему.

– Безрассудных и глупых?! – Эмма застыла на сиденье. – В моем плане не было ничего такого глупого и безрассудного. – Ну, теперь маркиз, наверное, отшлепает ее.

– Проникать одной, без охраны или сопровождения мужчины, в дом человека, который вполне может оказаться убийцей? И вы не считаете это безрассудной глупостью?

– А что, доверять человеку, который вполне мог оказаться убийцей своей невесты, – тоже очень умно?

Эмма пожалела о том, что произнесла эти обидные слова, когда увидела выражение глаз маркиза: оно было холодным и в то же время теплым. Она затаила дыхание, ожидая вспышки гнева.

– И вы в это верите, мисс Уэйкфилд? – спросил Эндовер своим низким, сдержанным голосом. – Вы действительно верите в то, что я убил свою невесту?

Было время, когда Эмма считала его виновным. Но теперь ей было трудно представить, чтобы этот человек был способен на злодеяние. Э.-У. Остин ошибалась по поводу маркиза.

– Гнев – страшная сила, – сказала девушка.

– И слухи тоже, мисс Уэйкфилд, – Себастьян не отводил от нее взгляда, заставляя ее смотреть в сторону. – По-моему, вы прочли «Герцога-негодяя». Из этого я могу сделать следующее заключение: книга весьма популярна в этом сезоне.

Эмма, несмотря на страстное желание отвести взгляд в сторону, теперь тоже не сводила глаз с Себастьяна Эндовера. Ей неожиданно стало не по себе от того, что маркиз так хорошо знал о романах Э.-У. Остин.

– А вы его читали? – спросила девушка.

– Мне достаточно было узнать, что именно из-за него моя семья вновь будет втянута в болото досужих сплетен, – маркиз потер бровь, над которой был шрам. – Похоже, эту Остин не мучают угрызения совести, когда дело доходит до глупых слухов.

– В этом романе ваше имя ни разу не упомянуто, – Эмма сжала руки на колене.

– Это правда. Возможно, что это просто совпадение, что герцог, убивший свою невесту, очень похож внешне на меня. Поэтому я, согласно слухам, являюсь убийцей.

– А вашу невесту, согласно книге, принуждали к браку с вами, хотя она любила другого. Это правда?

– Ее родители хотели, чтобы она вышла замуж за меня, но никто никогда не хотел стать маркизой Эндовер больше, чем Беатрис. – Себастьян тихо засмеялся, но в его смехе чувствовалась горечь. – К несчастью, ей тоже не очень хотелось идти под венец со мной. Ей больше нравился другой.

Эмма не могла представить, чтобы женщине нужен был другой мужчина, когда рядом был маркиз.

– Должно быть, эта Беатрис вас очень разозлила? – робко поинтересовалась она.

– Разозлила? – маркиз задумался над предположением Эммы. – Я думаю, что сам разозлился – не из-за того, что она якобы любит другого. К этому времени я кое-что выяснил о своей невесте. Я просто понял, что мы друг другу не подходим. И не ее неверность так разгневала меня, а то, что ей удалось меня обмануть. Видите ли, мисс Уэйкфилд, честность для меня превыше всего.

Волосы зашевелились на голове у Эммы.

– Вы не имели отношения к ее смерти? – спросила она Себастьяна.

– Когда она умерла, я был у друга в Шотландии. Наверное, она упала с лошади и разбилась. Тогда Беатрис находилась в Кенте. А в свете утвердилось мнение, что я убил ее, несмотря на то что мы были далеко друг от друга, – он потер подбородок, смотря на Эмму, будто на партнера по игре в шахматы.

– Страсть заставляет людей делать то, что нормальный человек делать не станет. Легко поверить в то, что влюбленный, которого предали, может разгневаться, – сказала Эмма своему спутнику.

– Я не страстная натура. Любовь не имела никакого отношения к моей помолвке с Беатрис. Я сомневаюсь, что способен поддаться столь непостоянному чувству, как любовь. Страсти не правят мной.

Маркиз – не страстная натура? Как он может нести такую чепуху, когда огонь страсти пылает в его душе? Нет, это не игра воображения, уверяла себя Эмма. Нет, в его глазах действительно вспыхнули искорки гнева. Это не просто игра света. Эмме хотелось знать полную правду о Себастьяне Эндовере. Более того, она хотела понять его.

– Вы намеревались жениться на Беатрис, не любя ее? – спросила Эмма маркиза.

– Мне было двадцать три года. А Беатрис казалась тогда самым прекрасным созданием на свете. – Эндовер сложил руки, прижав кончики пальцев друг к другу. – Я был ослеплен страстью к ней.

– Вы чувствовали к ней лишь грубую плотскую страсть, не более того?

– Это примитивное, но очень сильное чувство. Особенно для молодого человека. Но оно довольно быстро ушло, как любая страсть.

Похоже, маркиз старался держаться подальше от тех чувств, которых всегда искала Эмма Уэйкфилд. Но этот факт не должен беспокоить ее. Этот человек ничего не значил для Эммы. Однако она не могла не замечать уколов гнева, вызванных этими словами.