Сейчас ее гос­подин — холодная рука логики. И все же, ког­да река времени потечет вспять, логика от­ кажется от своих прав, и ты познаешь либо триумф, либо поражение.

— Скажи мне, великая волшебница, когда я увижу ее?

Эйслинг подняла глаза от янтаря, и на ее губах появилась улыбка.

— Подойди сюда, сумрачный воитель. Взгляни на свою судьбу.

Коннор большими шагами пересек разде­лявшее их пространство. Под его ногами шур­шал тростник, благоухающий запахами сосен и трав, и эти ароматы смешивались с едким запахом, который источали оплавляющиеся свечи.

— Смотри в янтарь, — прошептала Эйс­линг.

Коннор не притрагивался к камню, чтобы не разрушать связи Эйслинг с видением. Он вглядывался в золотые глубины талисмана, видя в них дрожащие языки пламени, и пытал­ся разглядеть лицо женщины, вплетенной в ткань его судьбы, как золотая нить в роскош­ный гобелен. Это была его Эдайна, подруга его души; в этом он был уверен.

В янтаре плясало пламя, мерцающие языки огня, раскрывающиеся, как золотые лепестки, и превращающиеся в живой образ. Дыхание замерло в груди юноши, когда он увидел пре­лестное лицо, преследующее его во снах. Бело­снежный овал лица обрамляли золотые волны волос. В ее глазах блестели слезы, как роса, выступившая на первых нежных весенних ли­стьях. Коннор чувствовал, что ее боль вгрыза­ется в него острыми когтями хищной птицы.

— О чем ты плачешь, моя Эдайна? — про­шептал он.

— Чтобы узнать ответ, ты должен поки­нуть все, что тебе дорого, и совершить путеше­ствие, более далекое, чем ты можешь пред­ставить. — Эйслинг повернула янтарь, и изо­бражение женщины, которую душа Коннора жаждала видеть больше всего на свете, исчезло. — Если ты отправишься к ней, лица твоих родных останутся только в твоей памяти.

— Что за глупость, Эйслинг?! — раздался голос Сиары. Она незаметно подошла сзади. Сиара скрестила руки на груди.

— Что это за игру ты затеяла?

— Я всего лишь говорю правду.

— Правду? Мой сын никогда меня не по­кинет.

Коннор взглянул на мать и улыбнулся.

— Я должен найти ее, — произнес он ре­шительно.

Сиара вздернула подбородок.

— И ради этого ты покинешь нас?!

— А что сказали твои родители, когда ты объявила им, что выходишь замуж за викин­га? — осведомился Коннор.

— Но это совсем другое дело. Я была… — Сиара замолчала, глядя на сына. Грудь Коннора теснили чувства, когда он встретил взгляд матери и увидел в нем понимание, наполни­вшее ее глаза слезами. — Я думаю, сын, что ты должен не торопиться и все обдумать.

Мысленно Коннор представил себе лицо отца, своих братьев и сестер, и его сердце сжалось, когда он подумал, что никогда боль­ше их не увидит. Но тем не менее он знал, каким будет его выбор.

— Эйслинг, скажи мне, как ее найти? Эйслинг улыбнулась.

— Она призовет тебя к себе, когда придет срок.

Взгляд Эйслинг сказал Коннору, что она знает больше, чем говорит. У него появилось

ощущение, что он оказался пешкой в какой-то неведомой игре. Однако это не имело значения. Сейчас ничего не имело значения, кроме необходимости найти свою Эдайну.

— Когда я буду с ней?

Эйслинг провела по янтарю кончиком паль­ца.

— Скоро.

Бостон, 1889 г.

— Иди ко мне!

Лаура Салливен застыла на пороге библио­теки. Она позабыла о суматохе, заставившей ее броситься на поиски тети Софи, едва увидела хрупкую темноволосую женщину, стоявшую в середине комнаты. Интересно, чем это тетя занимается?

Софи Чандлер неподвижно стояла, закрыв глаза и протянув руки к стене.

— Иди ко мне! — повторила она неесте­ственно глухим голосом, доносившимся как будто из погреба.

Лаура взглянула на стену, недоумевая, кого призывает тетя. Хотя стеклянные дверцы од­ного из книжных шкафов, встроенных в стены, были распахнуты, она не видела за ними ни­кого и ничего, кроме полок с книгами в ко­жаных переплетах. Софи раскрыла глаза. Странное выражение лица сменила хмурая гримаса.

— Увы!

— Я вам помешала? Тетя, что с вами? Софи взглянула на Лауру и улыбнулась.