– Эти цветы еще больше радуют, потому что вы включили в свой сюрприз Спенсера. Спасибо.

– Ну что вы.

Кэтрин с досадой почувствовала, что не может сдержать слез.

В глазах Эндрю появилось выражение, которое с полным правом можно назвать паникой, мужской паникой.

– Вы плачете?

В его голосе звучали ужас и обвинение. Рыдание, которое было готово вырваться из ее горла, превратилось в смешок.

– Нет, не плачу.

– Тогда как назвать Вот это? – Он поймал кончиком пальца одну слезинку, а другой рукой стал хлопать себя по карманам – вероятно, в поисках платка.

Кэтрин достала из рукава собственный кружевной платочек и промокнула глаза.

– Все еще плачете?

– Я не плакала!

– Опять нужен словарь. – Он протянул руку, взял у Кэтрин платок и мягкими движениями вытер ей щеки. Закончив, он наклонился сначала вправо, потом влево, всматриваясь в ее лицо. – Похоже, прекратили.

– Я и не начинала, просто хотела смахнуть случайную слезинку. Современная женщина не плачет, когда мужчина дарит ей цветы. Господи, да если б это было так, то я последние две недели пребывала бы в постоянной истерике.

Последнюю фразу Кэтрин произнесла с иронией, но как только слова сорвались с губ, она тут же осознала, что это не любые цветы. Более того, с каждым мгновением ей становилось все более ясно, что стоящий перед ней мужчина тоже не просто один из толпы поклонников.

Эндрю вернул ей платок, и она сунула его в рукав.

– Отлично, можете считать, что вы меня успокоили, раз ваши случайные слезы исчезли сами собой.

Он и на самом деле выглядел успокоившимся. Кэтрин пришлось спрятать улыбку. Даже после стрельбы в доме ее отца Стэнтон держался спокойно и собранно, но вот женские слезы абсолютно выбили его из колеи! Кэтрин нашла это очень милым.

Господи! Да не желает она находить у него милые черты! Плохо уже то, что она считает его неотразимо привлекательным, на что ее вновь пробудившийся внутренний голос заметил: «Кстати, давно пора привести в исполнение тот замечательный план».

«Улыбка ангела» подойдет не хуже, чем павильон. Кэтрин больше не могла ждать его объятий. И поцелуев, которых она пока так и не получила. Ей хотелось схватить его за плечи, встряхнуть и спросить, чего он, черт возьми, дожидается!

Улыбнувшись ему беззаботной, но, как она надеялась, манящей улыбкой, Кэтрин сказала:

– Ваша щедрость и предусмотрительность заставили чувствовать меня виноватой из-за заключенного нами пари.

– Пари?

– Насчет «Руководства для леди». Недоумение исчезло с лица Эндрю.

– Ах да, пари... Почему же вы чувствуете себя виноватой?

– Заключая пари, мы установили срок в три недели. Потом вместе решили, что вы останетесь в Литл- Лонгстоуне всего на неделю. Боюсь, что из-за ограничений во времени и полной невозможности раздобыть «Руководство» в наших местах нам придется пересмотреть условия.

Лицо Эндрю стало задумчивым. Он отступил на пару шагов, привалился к толстому стволу вяза и внимательно посмотрел на Кэтрин.

– Если окажется, что для меня почти невозможно в недельный срок раздобыть экземпляр «Руководства» здесь, в Литл-Лонгстоуне, то, я полагаю, эту задачу невозможно выполнить и за три недели. Или за три месяца. Все равно. Тогда, похоже, меня одурачили.

– Вовсе нет. Если в вашем распоряжении будет три недели, вы успеете послать заказ в лондонский магазин и получить его здесь. Разумеется, если вы захотите.

– А... А сейчас, когда у меня есть только неделя...

– Я полагаю, условия стали несправедливы, – объяснила Кэтрин, стараясь придать своей интонации нотку сожаления. Однако совесть заставила ее спросить: – Если б у вас все-таки было три недели, вы бы послали заказ в Лондон?

– Нет.

Кэтрин с трудом удержала победную улыбку. Отлично! Он проглотил наживку и не поморщился. Теперь осталось только сделать подсечку.

– Я так и думала, – стараясь сохранять серьезность, проговорила она. – А это означает, что...

– Наше пари недействительно, – закончил Эндрю и кивнул. – Думаю, вы правы.

Кэтрин бросила на него удивленный взгляд.

– Недействительно? Я хотела сказать совсем другое.