– Нет, конечно же, нет. Я попробую устроить тебя в гостинице. Хотя в это время года найти свободный номер будет нелегко.

Девушка снова упаковала вещи. Когда она вернулась к Майлзу, у того был обескураженный вид.

– Я не смог найти ни одного приличного номера. – Он выразительно посмотрел ей в глаза. – Похоже, выбора у нас нет – тебе придется остановиться у меня.

– Остановиться у тебя? Где?

– В моем доме.

– Ну, что ж, идем. – И Патриция подхватила свой багаж.

– Как? Ты не собираешься устраивать сцену? – Брови Майлза удивленно поползли вверх.

– Нет, а с какой стати?

У него вырвался недоверчивый смешок. Отобрав чемодан, Майлз направился к выходу. Патриция с чувством облегчения захлопнула дверь, и, оказавшись на тротуаре, посмотрела на окна второго этажа. Одна из занавесок шевельнулась, и за ней мелькнуло лицо миссис Дэвисон. Девушка с воодушевлением помахала ей ручкой, но этот игривый жест остался без ответа.

– Представляю, какую сцену она сейчас закатывает бедняге майору, – сказала Патриция, когда они уже сели в машину. – А вдруг они не захотят съезжать? – вслух подумала она, повернувшись к своему спутнику. – В конце концов, ведь это же их жилье!

– Ничего подобного, – отрезал Майлз. – Тебе принадлежит весь дом.

– Вот как? – Патриция с интересом посмотрела на него. – Уж не хотите ли вы сказать, что я поселилась в этих угрюмых апартаментах по собственной воле?

– Нет, – улыбнулся он. – На самом деле этот дом купила бабушка. Она решила, что иметь свой угол в Лондоне тебе не помешает.

– Так я ничего не знала? – Нет, это был сюрприз.

– Слава Богу. А то я уже всерьез начинала опасаться, что мне нравилось жить здесь. – Помолчав немного, она задумчиво произнесла: – Моя бабушка очень любит руководить?

– Совершенно верно, – подтвердил Майлз. – А мой гардероб тоже подобран по ее вкусу? – Думаю, что, пока вы жили вместе, она старалась привить тебе свои эстетические представления.

Этот уклончивый ответ позабавил Патрицию.

– Пожалуй, это можно перевести как «да», – улыбнулась она. – Но Чарльз Ридман ни словом не обмолвился о том, что этот дом мой.

– Разве он не обещал встретиться с тобой еще раз? – Да, через пару дней.

– К этому времени он должен будет детально во всем разобраться.

– Раз это моя собственность, – протянула она, рассуждая вслух, – я могу делать с ней все, что мне заблагорассудится?

– Безусловно.

– А моя бабушка может повлиять на решение этого вопроса?

– Теперь, когда тебе исполнился двадцать один год, нет.

– Тогда я хотела бы продать этот дом. Не хочу возвращаться туда.

– Даже после отъезда Дэвисонов?

– Да. Унылое место.

– Одному Богу известно, какой характеристики удостоится мое жилище, – рассмеялся Майлз.

Его дом был одним из немногих лондонских особняков, которые могли похвастаться собственным садом. Он располагался в Хэмпстеде, на краю вересковой пустоши, а окружавшие сад высокие стены делали его совершенно незаметным с улицы. Это был небольшой, но весьма изящный образец георгианской архитектуры, который не портили даже круглые башенки с коническими крышами, пристроенные по бокам фасада кем-то из прежних владельцев. Интерьер особняка поражал богатством и разнообразием – орнаменты, картины на стенах, мебель являли собой настоящие произведения искусства. И вместе с тем обстановка отнюдь не казалась музейной, а излучала уют и гостеприимство.

Осмотрев комнаты первого этажа, Патриция вернулась к выходу в вестибюль, где поджидал ее Майлз.

– Вы живете здесь один? – спросила она, эффектно прислонившись к дверному косяку.

– Да, один, но можно позвонить экономке и попросить ее пожить с нами, если ты пожелаешь, – ответил он, пряча улыбку.

– Которая из комнат моя? – Я провожу тебя.

Майлз повел ее наверх по широкой деревянной лестнице в заднюю часть здания, где размещалась изысканно обставленная комната с роскошной кроватью.

– Здесь, как правило, жили старшие дочери, пояснил хозяин. – Так что не удивляйся обилию зеркал и размеру платяных шкафов.

– Хотите сказать, что лучшего места для моих обнов не найти? – рассмеялась Патриция.

– Постель еще не готова. Я сейчас все принесу.