— Поговори с ним. — Ливуэта присела на угол стола, не опуская по-прежнему скрещённых рук. «Теперь она всё время ходит в чёрном…»

— Элетиомел не станет со мной разговаривать, — устало произнёс он, откидываясь на спинку кресла, которое сестра иногда называла его «троном». — Я не могу заставить его сделать это.

— Просто ты не знаешь, что нужно говорить, — упрекнула его Ливуэта.

— Хорошо, полностью с тобой согласен, — Он закрыл глаза. — Почему бы тебе не написать ему?

— Разве ты позволишь мне высказаться? Вмешаться в ситуацию, которую даже не пытаешься разрешить сам?

— Мы не можем просто сложить оружие, Ливви, а больше ничего не сработает, поверь мне. Никакие доводы для него не существуют.

— Вы могли бы встретиться лицом к лицу и попробовать уладить дело. — Сестра упрямо тряхнула головой.

— Ливви, парламентёр, которого мы направили к нему, вернулся обратно без кожи! — Последнее слово он выкрикнул, потеряв всякое терпение и самообладание. Ливуэта вздрогнула и отступила назад; затем, повернувшись, уселась на кушетке, обитой золотистой парчой.

— Прости, — тихо проговорил он, — я не хотел на тебя кричать.

— Даркенза — наша сестра. Мы обязаны как-то помочь ей, принять какие-то меры.

Он обвёл взглядом кабинет, ища поддержки.

— Сколько раз мы говорили об этом, неужели ты… неужели я так неубедителен, а ты… неужели до сих пор неясно? — Он стукнул кулаком по столу. — Мне тоже хочется вызволить её оттуда — не меньше чем тебе! Но сейчас я могу только атаковать, значит, она погибнет.

— Но почему вы не можете договориться? Что произошло между вами? Вы же были друзьями… Разве ты забыл?

Он покачал головой и повернулся к книжным полкам, словно хотел отыскать некое издание, но взгляд его скользил по корешкам книг, не видя их.

— Я не забыл, Ливуэта, — устало произнёс он. — Ничего не забыл.

— Должен быть выход, возможно, ты упустил какой-то вариант, — настаивала Ливуэта.

— Поверь… пожалуйста, поверь, я рассмотрел все варианты.

— Я верила тебе, когда ты говорил, что с ней всё в порядке. — Женщина опустила голову.

— Ты была больна, и я не мог рассказать тебе о том, что случилось с твоей сестрой, это убило бы тебя. Мне казалось, я поступаю правильно. — Он встал с кресла и подошёл к ней. — Именно сейчас нам нужно взаимопонимание, поддержка…

— Ты смеешь просить у меня поддержки? Сейчас, когда наша сестра в плену!

— Чёрт побери! Дело не только в ней, я отвечаю и за других людей — за солдат, преданных мне, за гражданское население, которое доверило именно мне защищать его, я обязан заботиться о городе, об этой чёртовой стране… — Он опустился на колени перед кушеткой. — Ливуэта, пожалуйста… я делаю всё возможное. Поддержи меня, помоги… Командиры хотят атаковать.

— А тебе не приходило в голову, что этот вариант для него окажется неожиданным?

— Сестра на корабле; нам придётся уничтожить «Стабериндо» прежде, чем мы возьмём город. Даркенза может погибнуть при штурме. Риск слишком велик. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Неужели ты веришь в то, что он не убьёт её, даже если она не погибнет во время штурма?

— Да, — твёрдым тоном произнесла Ливуэта. — Да, верю.

Некоторое время он ещё, надеясь, что сестра откажется от своих слов, или, по крайней мере, отведёт взгляд. Но она продолжала смотреть ему в глаза.

— Ну, а я нет. — Он попытался взять сестру за руку, но она отстранилась. — Неужели ты думаешь, что если у меня есть армия, послушная моей воле, адъютанты, офицеры, то… Я так одинок!

Ливуэта стремительно поднялась.

— Да, — сказала она, глядя на мужчину у её ног, — ты одинок, и я одинока, Даркензе одиноко… всем одиноко!

Она направилась к двери. Он остался стоять на коленях перед кушеткой, словно отвергнутый жених, уставившись на хитросплетение золотых нитей обивки. Затем, медленно поднявшись на ноги, подошёл к окну. Сквозь клочья тумана двигались люди и машины.

Он завидовал тем, кого сейчас видел, и знал, что они испытывают точно такое же чувство по отношению к нему. Конечно, он спит в мягкой постели — не в грязном окопе… и отдаёт приказы, тогда как они лишь выполняют их.

А ещё — ему удалось найти силы и признаться себе, что он завидует Элетиомелу. Так хотелось хоть чуть-чуть походить на своего бывшего друга, ныне заклятого врага, быть хоть немного таким же хитрым и коварным. Усевшись за стол, он откинулся на спинку кресла. Подумал: «Мой трон…» и впервые за много дней тихонько засмеялся. Он ощущал полнейшее бессилие. Во дворе остановился грузовик. Он услышал рявканье какого-то вояки, торопливый разговор. Что-то случилось там — массированная бомбардировка? Затем грузовик уехал, но он почему-то долго слышал шум его двигателя. На лестнице раздались голоса, и что-то в их интонации показалось ему странным: кто-то из невидимых собеседников говорил на повышенных тонах, но другие старались произносить слова как можно тише. Раздавшийся крик оборвался; он трясущимися пальцами расстегнул кобуру и достал пистолет — игрушка, не способная его защитить! Он подошёл к двери и чуть приоткрыл её, потом протиснулся в эту щель. Его адъютант стоял у двери напротив и смотрел вниз, в холл. Он присоединился к нему.

Несколько солдат, один из младших командиров и Ливуэта стояли вокруг маленького белого стула. Его сестра выглядела расстроенной. Он начал спускаться вниз. Женщина внезапно бросилась ему навстречу, прыгая через несколько ступенек, подхватив подол юбки. В конце концов они встретились, и она упёрлась ему в грудь обеими руками. Он пошатнулся и сделал шаг назад.

— Нет! — Глаза женщины блуждали. — Вернись!

— Ливуэта, — раздражённо произнёс он, пытаясь заглянуть ей за плечо, чтобы увидеть, что происходит в холе.

Женщина снова толкнула его в грудь.

— Возвращайся к себе в кабинет, — умолял его странный, полный ужаса голос сестры. — Назад!

— Ливуэта, прекрати немедленно! Я хочу знать что происходит.

Решительно отодвинув её в сторону, он сбежал вниз по лестнице, грохоча сапогами. Сестра бросилась следом, пронзительно крича:

— Вернись! Умоляю!

Люди молча расступились, когда он приблизился к ним, звонко печатая шаг по каменным плитам пола.

Стул был очень маленький, взрослый человек сразу сломал бы его своим весом. Маленький белый стульчик… он сделал ещё несколько шагов и… окружающие его люди, холл, замок, мир, Вселенная исчезли во тьме и безмолвии, а он медленно шёл и шёл к стулу… сделанному из костей.

Бедренные кости превратились в задние ножки, берцовые — передние. Кости рук пошли на изготовление спинки, так же, как и ребра, а сиденье было сделано из тазовых костей. Много лет назад он был разбит на куски срикошетившей пулей на каменном корабле, поэтому совершенно отчётливо виднелись вставки из тёмного материала, использованного хирургами для его восстановления.

Её кожу выдубили и сделали подушечку с обыкновенной пуговкой на месте пупка, и только в одном углу сохранился фрагмент тёмных, с рыжим оттенком, волос.