Озадаченный поведением противника имперский генерал наблюдал в бинокль, как колонна грузовиков медленно ползёт по ущелью к городу. Разведка донесла, что жрецы намереваются покинуть город, а космический корабль готовят для какой-то специальной операции. Отправив радиограмму Придворному Высшему Командованию, утром следующего дня он получил приказ наступать на город.
Он равнодушно наблюдал за тем, как жрецы с предельно озабоченными лицами садятся в поезд, который должен был увезти их из Балзейта.
На последнем совещании ему с трудом удалось отговорить их не отдавать приказ о нанесении «обезглавливающего удара». Дайте мне попробовать ещё один манёвр, сказал он. Взаимопонимание полностью отсутствовало. Жрецы, столпившись у карты, смотрели на утраченную ими территорию, тыкали пальцами в то небольшое пятно, которое оставалось свободным от сил противника, и хором восклицали: «Всё кончено!» А он, не слушая их, ещё раз прокручивал в голове варианты наступательных действий… Да, для Империи всё было кончено!
Поезд тронулся, и он, не удержавшись, весело помахал рукой ему вслед. Верховные жрецы принесут больше пользы, если перестанут путаться под ногами и уберутся в один из своих монастырей, расположенный на соседнем горном хребте. А сейчас его ждут в Генеральном штабе с последними сводками новостей, его ждут
Контрнаступление наконец началось. Сначала он пустил в ход элитные войска, затем — остальные части. Самолёты первые два дня бомбили линию снабжения противника, а затем переключились на передовую. Имперская армия дрогнула, хотя ей осталось преодолеть единственную преграду — горную цепь. Только тоненький ручеёк продолжал пробивать себе дорогу через леса и поля к сверкающей впереди цели — городу, надеясь залить его. Но солдаты были слишком измотаны, горючее и боеприпасы практически не поступали. Ущелья оставались в руках Гегемонархии, и её войска атаковали оттуда неприятеля. Противник был вынужден начать отступление, которое порой превращалось в паническое бегство. Он настаивал на непрерывности контрудара, жрецы телеграфировали ему, считая, что следует развернуть новые силы и остановить наступление на столицу двух имперских дивизий. Но эти две дивизии уже не представляли собой реальной силы, их капитуляция была неизбежна.
Зарядили дожди, и покрытые грязью имперские войска с трудом пробирались через сырые леса; их самолёты часто оставались прикованными к земле из-за непогоды, в то время как воздушные силы гегемонархии беспрепятственно бомбили и обстреливали их.
Остатки прорвавшихся через горы двух дивизий отчаянно сражались — слишком важной казалась им конечная цель. А на отдалённых равнинах с противоположной стороны гор остальная имперская армия отступала со всем проворством, на какое была способна.
Дивизии, оказавшиеся в провинции Шенастри, могли отступать только в непроходимые болота и поэтому вскоре капитулировали. В тот день, когда имперские войска вошли в Балзейт, Имперский Двор заявил о своём желании заключить мир. У них имелась дюжина танков и тысяча бойцов, но артиллерию свою они оставили на полях без боеприпасов.
Он связался по радио с жрецами. Те были согласны на перемирие. Тогда, предоставив жрецам самим вести переговоры, он отправился в свои апартаменты, где не был с начала военных действий, и переоделся в штатское.
Перемирие было подписано в полдень. Усталые имперские солдаты расквартировались за воротами цитадели в ближайших гостиницах.
Он стоял лицом к свету. Вокруг него тёплый ветер бесшумно колыхал широкие белые шторы, что спускались откуда-то сверху; ветер шевелил длинные тёмные волосы. Руки он сцепил за спиной и слегка раскачивался на носках, меланхолично изучая простирающийся перед ним город. С бесцветных небес лился на горы безжалостно-пронзительный свет. Фигура в тёмном бесформенном балахоне казалась нереальной, словно какая-то статуя…
Кто-то произнёс его имя.
— Закалве!
Он обернулся, и глаза его расширились от удивления.
— Скаффен! Неужели Сма отпускает тебя одного? Или она здесь?
— Добрый день! — поздоровался дрон, подлетая к нему. — Госпожа Сма направляется сюда на модуле.
— И как там Диззи? — Он уселся на низенькую скамеечку у стены. — Какие новости?
— В основном — хорошие. Господин Бейчей на пути к космической станции «Импрен», там состоится совещание, которое должно определить дальнейшую судьбу Скопления. Похоже, опасность войны уменьшается.
— Ну, разве все это не чудесно: мир здесь, мир в космосе? — Он откинулся на скамейке и, прищурясь, посмотрел на дрона, склонив голову к плечу. — Почему же ты, дрон, не преисполнен радости и веселья? Ты кажешься мрачным. В чём дело? Что случилось? Батарейки садятся?
Секунду-другую дрон молчал, затем произнёс:
— Модуль вот-вот приземлится. Поднимемся на крышу?
Мгновение он озадаченно смотрел на дрона, затем кивнул, стремительно поднялся со скамьи и хлопнул в ладоши.
— Конечно, идём.
Они прошли в его апартаменты; Дизиэт выглядела подавленной. «В чём дело? — недоумевал он, — Неужели её не радуют происходящие события?
— Хочешь выпить?
Сма, расхаживая взад-вперёд по комнате, взяла у него из рук бокал, но пить не стала.
— Проблемы, Диззи?
Она обернулась к нему, её овальное лицо казалось выточенным из куска льда — таким холодом повеяло от него. В её глазах он прочитал свой приговор.
— Тебе придётся покинуть планету, Шераданин.
— Покинуть? Когда?
— Сейчас, сегодня ночью, крайний срок — завтра утром.
Ошарашенный её словами, он покрутил головой, затем засмеялся.
— Должен признаться, эти юные педерасты уже начали казаться мне привлекательными, но…
— Перестань, — перебила его Сма. — Я говорю серьёзно, Закалве, ты должен скрыться, исчезнуть. Он покачал головой.
— Мне следует ещё побыть здесь, я могу им понадобиться. Нет никакой гарантии, что перемирие…
— Перемирие не будет соблюдаться. — Дизиэт отвела взгляд. — Во всяком случае, одной из сторон. Так складывается ситуация, — Сма поставила бокал на столик и вновь принялась мерить шагами комнату, стараясь не встречаться с ним глазами.
— А? — переспросил он и взглянул на дрона, который лилово-зелёными полосами ауры давал понять, что он здесь совершенно ни при чём.
— Закалве, — женщина остановилась. — Существует некая договорённость, в соответствии с которой тебе следует покинуть Мюрссей.
Он пристально смотрел на неё.
— Что за договорённость, Диззи? — тихо спросил он.
— Фракция Гуманистов оказывала Империи некоторую… помощь, довольно специфического характера. События, происходившие здесь, до некоторой степени координировались Гуманистами. Договорённость предполагала победу Империи в этой войне. — Она остановилась, бросила взгляд на дрона и снова отвела глаза. — Это, собственно, и должно было произойти ещё несколько недель назад.
— Так, — медленно произнёс он, отставляя в сторону свой бокал и опускаясь в широкое кресло, сильно напоминавшее трон. — Значит, я спутал чьи-то карты, и игра сложилась не в пользу Империи?
— Да, — с трудом произнесла Дизиэт и судорожно сглотнула. — Именно так обстоят дела. Среди Гуманистов есть влиятельные силы, готовые воспользоваться любым предлогом, чтобы спровоцировать отказ от договорённости, каким бы ни был этот предлог. У них хватит сил испортить все дело. Кое-кому из Скопления все ещё нужна победа Империи. И мы не можем нарушить сложившееся равновесие сил.
— Да, понимаю. — Он тупо смотрел перед собой. — Моя миссия закончена.
