— Как правило, участники должны быть готовы аргументированно защищать свои взгляды, если Бюро сочтет необходимым оспорить какие-либо из них, но я надеюсь, вы понимаете, что с вами такое вряд ли произойдет. Имперское бюро не может закрывать глаза на тот факт, что ценности в вашем обществе могут резко отличаться от наших. Мы не имеем намерений смущать вас, заставляя рассказывать о вещах, которые нашей прессе и обществу могут показаться оскорбительными. — Он улыбнулся. — Лично я — неофициально — предположил бы, что вы можете выражаться довольно, я бы сказал, «туманно» и никого это особенно не обеспокоит.

— «Особенно»? — с невинным видом спросил Гурдже жужжащего, потрескивающего автономника.

— Опять туфтутить недоумо дурудурить, вы мозговизгокрут и титхва тыватьиспы мое тепрпение в жопу, Гурдже.

Гурдже громко закашлялся.

— Извините, — сказал он Олосу. — Да, я понимаю. Я буду помнить об этом, составляя обзор своих принципов.

— Я рад, мистер Гурдже. — Олос вернулся к своему стулу и снова уселся. — То, что я сказал, — это, конечно, моя личная точка зрения, и у меня нет никаких связей с Имперским бюро. Мой департамент совершенно независим от него. И тем не менее одно из великих преимуществ империи — во взаимосвязи всех ее частей, в ее единстве, и я думаю, что не ошибаюсь, говоря о том, какова может быть позиция другого имперского департамента. — Ло Шав Олос любезно улыбнулся. — Мы и в самом деле действуем все заодно.

— Я вас понимаю.

— Не сомневаюсь. Скажите мне — вы с нетерпением ждете путешествия на Эхронедал?

— С огромным. В особенности потому, что такой чести удостаиваются далеко не все заезжие игроки.

— Вы абсолютно правы. — На лице у Олоса появилось довольное выражение. — Лишь немногие из наших гостей допускаются на Огненную планету. Это святое место, оно само по себе является символом вечной природы империи и игры.

— У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность империи, — пропел Гурдже, сделав едва заметный поклон.

Флер-Имсахо произвел какой-то трескучий звук. Олос широко улыбнулся.

— Я абсолютно уверен, что вы, зарекомендовав себя столь умелым — я бы даже сказал, талантливым — игроком, докажете, что более чем заслужили свое место в замке игр на Эхронедале. А теперь, — верховник бросил взгляд на свой настольный экран, — у меня по расписанию посещение еще одного, несомненно, крайне скучного заседания Торгового совета. Я бы предпочел продолжить нашу беседу, мистер Гурдже, но, к сожалению, она должна быть завершена в интересах эффективного регулирования товарообмена между нашими многочисленными мирами.

— Я вас понимаю, — сказал Гурдже, вставая одновременно с верховником.

— Рад был с вами познакомиться, мистер Гурдже, — улыбнулся Олос.

— И я тоже.

— Позвольте мне пожелать вам удачи в игре против Ло Весекиболда Рама, — сказал верховник, шествуя к двери вместе с Гурдже. — Боюсь, вам она понадобится. Уверен, игра будет интересной.

— Надеюсь, — согласился Гурдже.

Они вышли из комнаты. Олос протянул руку — Гурдже пожал ее, позволив своему лицу принять слегка удивленное выражение.

— Всего доброго, мистер Гурдже.

— Всего доброго.

Гурдже и Флер-Имсахо проводили к летательному аппарату на крыше, а Ло Шав Олос зашагал по коридору на заседание.

— Вы идиот, Гурдже! — начал автономник на марейне, как только они оказались в модуле. — Во- первых, вы спросили меня о двух словах, которые вам уже известны, а потом вы использовали и то и другое, к тому же…

Тут Гурдже затряс головой и прервал его:

— Вы и в самом деле ничего не понимаете в игре, автономник?

— Я понимаю, когда люди играют глупцов.

— Все лучше, чем играть домашнюю зверушку, машина.

Машина произвела что-то похожее на звук задержанного дыхания, потом, словно поколебавшись, сказала:

— Ну, как бы там ни было… по крайней мере, теперь можете не беспокоиться о принципах. — Автономник издал неестественный смешок. — Они не меньше вас опасаются, что вы скажете правду!

Игра Гурдже против Ло Весекиболда Рама вызвала огромный интерес. Пресс-агентства, заинтригованные необычным инопланетянином, который отказывался с ними разговаривать, послали самых пронырливых репортеров и операторов, умевших лучше других улавливать мимолетные выражения лиц так, чтобы объект съемок выглядел уродливым, глупым или жестоким (а лучше всего — и первым, и вторым, и третьим). Инопланетная физиономия Гурдже одним операторам представлялась трудной для схватывания, а другим — наоборот.

Многочисленные болельщики, заплатившие за вход, пытались обменять билеты на другие игры, чтобы наблюдать эту, и галерея для гостей вмещала далеко не всех желающих, хотя игра была перенесена из первого зала, где до этого играл Гурдже, в большой шатер, поставленный в парке всего в нескольких километрах и от Гранд-отеля, и от императорского дворца. Шатер вмещал в три раза больше народа, чем в прежний зал, и все же был битком набит.

Пекил появился, как обычно, утром, в машине Бюро инопланетных дел и отвез Гурдже в парк. Верховник уже больше не пытался красоваться перед камерами — он быстро прошел мимо них, расчищая дорогу для Гурдже.

Гурдже представили Ло Весекиболду Раму, который оказался коренастым, крепким верховником с лицом гораздо более грубым, чем ожидал увидеть Гурдже, и военной выправкой.

Рам играл быстро и остро, и в первый день они закончили две малые игры с приблизительно равным счетом. Гурдже понял, как трудно ему пришлось в этот день, только вечером, когда заснул, сидя перед экраном. Проспал он почти шесть часов.

На следующий день они сыграли еще две малые игры, но, по обоюдному соглашению, остались и на вечерний сеанс. Гурдже чувствовал, что верховник проверяет его, пытается вымотать или хотя бы определить пределы его стойкости. Они должны были отыграть все шесть малых игр, перед тем как перейти на три главные доски, и Гурдже уже понимал, что игра против одного Рама куда утомительнее, чем против девяти соперников.

После ожесточенной борьбы, затянувшейся чуть ли не до полуночи, Гурдже закончил игру, немного опережая соперника. Он проспал семь часов и проснулся, едва-едва успевая подготовиться к следующему игровому дню. Заставив себя пробудиться, Гурдже секретировал Снап — любимый гормон культурианцев во время завтрака — и был немного разочарован, увидев, что Рам выглядит свежим и энергичным не меньше его самого.

Эта игра стала еще одной войной на истощение — они кое-как продержались первую половину дня, а продолжить игру вечером Рам не предложил. Так что Гурдже несколько часов обсуждал игру с кораблем, а потом, чтобы отвлечься, посмотрел имперские каналы.

Там были приключения, викторины и комедии, новости и документальные репортажи. Гурдже поискал отчеты о своей собственной игре. Упоминания были, но довольно скучная дневная игра не вызвала большого интереса. Он видел, что информагентства стали относиться к нему хуже, и теперь спрашивал себя, не жалеют ли они о своей поддержке инопланетянина, когда на него набросились скопом.