втайне радовался тому, что все победы были чистыми — самые разные игры, и ни одного поражения), но в стрикен он там не играл. Некоторые его противники что-то говорили о, похоже, блестящем (хотя и скромном) молодом игроке с корабля, но этот выдающийся игрок (она или он), насколько Гурдже знал, так и не объявился. Гурдже решил, что все рассказы об этом уникальном таланте сильно преувеличены. Корабельные экипажи были склонны тайно гордиться своим кораблем; им нравилось считать, что, хотя они побеждены выдающимся игроком, на их судне все же есть ровня этому уникуму (конечно, и сам корабль так считал, но это в счет не шло, так как учитывались только люди — гуманоиды или автономники версии 1.0).

— Ах вы проказливое, капризное устройство, — сказала Борулал Маврин-Скелу, плавающему у ее плеча; поле ауры автономника отливало оранжевым цветом безмятежности, в котором, однако, присутствовали пурпурные пятнышки неубедительного раскаяния.

— Неужели, — весело сказал Маврин-Скел, — вы и в самом деле так думаете?

— Поговорите с этой ужасной машиной, Жерно Гурдже, — сказала профессор.

Брови ее на мгновение сдвинулись, когда она взглянула на макушку Хамлиса Амалк-нея, но она тут же взяла целый бокал. (Хамлис вылил жидкость, с которой играл, в первый бокал Борулал и вернул его на стол.)

— Ну, что вы еще устроили? — спросил Гурдже у Маврин-Скела, парившего рядом с его лицом.

— Урок анатомии, — сказал автономник, и цвет его поля стал смесью строго-синего и коричневого, выражая дурное настроение.

— На террасе нашли певчую птичку, — объяснила Борулал, сурово глядя на маленького автономника. — Она была ранена. Кто-то принес ее внутрь, а Маврин-Скел предложил ее препарировать.

— Я был свободен, — вставил Маврин-Скел, оправдываясь.

— Он убил птичку и рассек на глазах у всех, — вздохнула профессор. — Все были ужасно расстроены.

— Она бы все равно умерла от шока. Очаровательные существа — эти певчие. У них такие маленькие меховые складочки, под которыми прячутся свободнонесущие косточки, а петли пищевода просто восхитительны.

— Но не когда люди едят, — сказала Борулал, беря новую тарталетку с подноса. — Она еще шевелилась, — мрачно добавила профессор и положила закуску в рот.

— Остаточная синапсическая емкость, — объяснил Маврин-Скел.

— Или дурной вкус, как это называем мы, машины, — сказал Хамлис Амалк-ней.

— А вы в этом деле, видать, большой специалист, Амалк-ней? — спросил Маврин-Скел.

— Я склоняюсь перед вашим неоспоримым превосходством в этой области, — отбрил его Хамлис.

Гурдже улыбнулся. Хамлис Амалк-ней был его старым другом и древним устройством. Автономник был создан более четырех тысяч лет назад (он говорил, что забыл точную дату, и никому еще недостало нахальства докопаться до истины). Гурдже был знаком с Хамлисом всю свою жизнь — тот был другом его семьи на протяжении нескольких веков.

Маврин-Скел был недавним знакомцем. Эта раздражительная, плохо воспитанная маленькая машина появилась на орбиталище Чиарк меньше года назад — еще один нестандартный тип, которого привлекла раздутая репутация этого места как прибежища эксцентричных натур.

Маврин-Скел был спроектирован как автономник группы Особых Обстоятельств для Отдела Контакта; в первую очередь это была военная машина с набором сложных, особо прочных сенсорных и оружейных систем, которые для большинства автономников были излишни и бесполезны. Согласно обычной практике Культуры его характер не был в точности определен на стадии проектирования — автономнику позволялось развиваться после того, как его мозг был собран. Культура рассматривала фактор непредсказуемости при производстве мыслящих машин как плату за их индивидуальность, но в итоге не все собранные автономники оказывались вполне пригодными к выполнению изначально поставленных перед ними задач.

Маврин-Скел был одной из таких машин, отклонившихся от проекта. Было решено, что его личность не совсем подходит для Контакта и даже для Особых Обстоятельств. Он оказался неуравновешенным, воинственным и черствым. (Это были только те причины его отставки, о которых он сам соблаговолил сообщить.) Ему предоставили выбор — либо радикальное изменение личности, не оставляющее почти ничего от изначального характера, либо жизнь за пределами Контакта, когда личность останется неизменной, но сложные системы вооружения и связи будут демонтированы, так что Маврин-Скел станет стандартным автономником.

С горечью он выбрал второе и отправился на орбиталище Чиарк, где надеялся снова оказаться в своей тарелке.

— Недоумок, — бросил Маврин-Скел Хамлису Амалк-нею и пустился в направлении ряда открытых окон.

Поле ауры пожилого автономника побелело от гнева, а судя по ярко-переливчатому радужному пятну, он с помощью узколучевого приемопередатчика пытался связаться с удаляющейся машиной. Маврин-Скел резко остановился и повернулся. Гурдже задержал дыхание, пытаясь предугадать, что скажет Хамлис и что ответит маленький автономник; он был уверен, что второй, в отличие от Хамлиса, свою реплику не станет держать в секрете.

— А я ненавижу, — медленно сказал Маврин-Скел с расстояния метра в два, — не то, что я потерял, а то, что приобрел, став — пусть и в далеком приближении — похожим на усталого, потертого жизнью старца вроде вас, у которого даже не хватило человеческого достоинства умереть, когда он устарел морально. Вы — пример пустой траты материи, Амалк-ней.

Маврин-Скел превратился в зеркальную сферу и, демонстрируя полное нежелание продолжать разговор, унесся вдаль и исчез в темноте.

— Умственно отсталый сопляк, — сказал Хамлис, поля его приобрели иссиня-ледяной оттенок.

Борулал пожала плечами:

— Мне его жалко.

— А мне — нет, — сказал Гурдже. — Думаю, он прекрасно проводит время. — Он повернулся к профессору: — И когда же я смогу познакомиться с вашим гением от стрикена? Или вы ее прячете пока, чтобы слегка поднатаскать?

— Нет, просто мы дали ей время акклиматизироваться, — сказала Борулал, ковыряя в зубах острым концом палочки от тарталетки. — Насколько я понимаю, девушка воспитывалась в довольно тепличных условиях. Похоже, она только-только сошла с ВСК и, должно быть, чувствует себя не совсем в своей тарелке. К тому же она приехала не для того, чтобы изучать теорию игр, имейте это в виду, Жерно Гурдже. Она будет изучать философию.

Гурдже изобразил подобающее удивление.

— Тепличное воспитание? — переспросил Хамлис Амалк-ней. — На ВСК? — Вороненый оттенок его ауры свидетельствовал об изумлении.

— Она застенчива.

— Это понятно.

— Я должен с ней познакомиться, — сказал Гурдже.

— Познакомитесь, — сказала Борулал. — И, может, скоро. Она сказала, что может пойти со мной на следующий концерт в Тронце. Хаффлис там дает сеанс игр, верно?

— Обычно так, — согласился Гурдже.

— Может, она сыграет с вами там. Но не удивляйтесь, если она вас испугается.

— Я буду образцом доброжелательности.

Борулал задумчиво кивнула. Она устремила взгляд на толпу собравшихся, и на секунду на ее лице появилось встревоженное выражение, когда из центра зала послышались громкие одобрительные крики.

— Прошу прощения, — сказала она. — Кажется, могут начаться неприятности.

С этими словами она удалилась. Хамлис Амалк-ней посторонился, чтобы опять не сыграть роль столика; профессор забрала свой бокал с собой.

— Вы сегодня утром видели Йей? — спросил Хамлис у Гурдже.

Вы читаете Игрок
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату