между прибытием «Авангарда» и главной завтрашней новостью (должны опубликовать доклад комиссии о жестоком обращении с детьми в Оркни[8]). Зная Гарнета, я не сомневаюсь, что связь моряков со скандалом почитай что установлена.

Я себе помалкиваю, а то еще воодушевится.

Он выбрасывает окурок. Возможно, неправильно истолковав этот жест, кто-то на корме «Оркни» машет нам. Иэн весело машет в ответ.

— Держите хер по ветру, ребятки! — выкрикивает он, но так, чтобы его никто, кроме меня, не услышал.

Он вполне доволен собой.

— Очень смешно, — говорю я, подходя к краю контейнера. — Как насчет кружечки пивка, когда эта бодяга кончится?

Я прыгаю на бочку из-под бензина, а потом — на землю.

— Уже уходишь? — говорит Иэн; затем добавляет: — Не. Фаслейнское начальство дает интервью,[9] а потом я сразу в контору.

— Я тоже заеду на базу, — говорю я ему. — Увидимся там.

И, повернувшись, иду через пустырь к своей машине.

— Так ты не хочешь подать нам руку помоши, хамская ты эдинбургская скотина! — кричит он.

Я на ходу вскидываю руку:

— Пока!

Минуту спустя, выехав из деревни курсом на горловину пролива и далекую военно-морскую базу, я миную субмарину. В ярком солнечном свете подводная лодка выглядит странно, угрожающе-прекрасно — этакая черноватая блестящая дыра среди земли и воды. Я покачиваю головой. Двенадцать миллиардов фунтов стерлингов за то, чтобы стереть с лица земли, возможно, уже пустые ракетные шахты, а заодно спалить дотла несколько десятков миллионов русских мужчин, женщин, детей… но они нам больше уже не враги, а значит, то, что и прежде дурно попахивало (и было принципиально, по замыслу, бесполезным), теперь вообще становится неприемлемым, еще более пустой тратой средств и сил.

Я останавливаю машину на подъеме за Гэрлоххедом и смотрю, как подводная лодка приближается к причалу. Рядом стоят еще несколько машин, и группки людей наблюдают за происходящим — приехали хотя бы посмотреть, на что уходят их денежки.

Я закуриваю сигарету и опускаю окно, чтобы весь этот вредный для здоровья дым выходил наружу. Глаза режет от усталости; я не спал почти всю ночь — работал над статьей и играл в «Деспота» на компьютере. Оглядываюсь — не смотрит ли кто — и лезу в карман куртки. Достаю оттуда мешочек со спидом.[10] Слюнявлю палец, макаю его в белый порошок и прилежно облизываю, улыбаясь и вздыхая, когда кончик языка начинает неметь. Убираю мешочек и продолжаю курить.

…Если, конечно, вы не рассматриваете систему «Трайдент» как геополитический инструмент экономики, как часть программы наращивания Западом военной мощи; это наращивание и подорвало коммунистический банк, вконец разорило советскую систему, которая утратила конкурентоспособность (а заодно привело к банкротству — всего лишь за два президентских срока — и США, превратив самого крупного на земле кредитора в самого крупного на земле должника, но за это время были выплачены немалые дивиденды, а что касается долга, то пусть о нем думают следующие поколения, нам же на них насрать).

Итак, после исчезновения коммунизма, когда угроза тотального и глобального уничтожения превратилась в пшик, а мы остались один на один с кучей других забот и когда призывно открылись эти соблазнительные восточные рынки, а старая этническая вражда, которую товарищи благополучно держали под спудом, катастрофически вспенилась… может быть, некоторая заслуга в случившемся принадлежит этому гигантскому черному слизняку, железному херу, готовому оттрахать этот долбаный город, эту долбаную страну, эту долбаную планету и входящему теперь во влагалище пролива.

Класс!

Я запускаю двигатель, снова чувствуя себя бодрым, умным и востребованным, даю просраться всем цилиндрам; я полон сил и кипучей энергии, меня обуревает невыносимая, сумасшедшая, настоящая гонзо- решимость добраться до этой чертовой базы ядерных подлодок и «осветить события», как сказал бы благословенный святой Хантер.[11]

Я на базе — миновав лагерь борцов за мир, где размахивают своими плакатами протестующие, миновав ограждение из металлической сетки, увенчанное спиралями колючей проволоки, и проехав через противотанковые ворота, предъявляю аккредитационную карточку, и мне указывают на здание, где проводятся брифинги и где можно, дожидаясь прочих представителей прессы, настучать часть репортажа на своем лэптопе. У офицеров, отвечающих на вопросы, свежий и подтянутый вид, они порядочны и вежливы и, можно подумать, искренне уверены, хотя и не без сожаления, что все еще делают важное и нужное дело.

Такое впечатление, что протестующие в лагере за оградой (на большинстве из них по нескольку грязных мешковатых джемперов и древние армейские куртки, у кого-то нечесаные патлы, у кого-то выбрита половина головы) уверены в том же самом.

Я еду в Эдинбург по шоссе М8, слушая «Gold Mother»,[12] а действие порошка быстро ослабевает, улетучивается, словно у двигателя падают обороты.

В отделе новостей «Каледониан» обстановка, как всегда, деловая, там тесно от столов и стеллажей, перегородок, книжных шкафов, мониторов, комнатных растений, бумажных стопок, распечаток, фотографий и папок. Я пробираюсь сквозь этот лабиринт, кивая своим коллегам, с кем-то здороваясь.

— Камерон, — говорит Фрэнк Соар, отрывая глаза от монитора.

Фрэнку пятьдесят, у него пышные седые волосы, умеренно румяные щечки и по-детски гладкая кожа лица — странное сочетание. Голос монотонный, а после обеда он обычно слегка шепелявит. Каждый раз, видя меня, он с удовольствием напоминает мне мое имя. Иногда по утрам это не лишнее.

— Да, — говорю я, усаживаюсь за свой стол и скашиваю глаза на желтые листочки с напоминаниями, украшающие край моего монитора.

Фрэнк высовывает голову и плечи с другой стороны монитора, недвусмысленно демонстрируя, что он по-прежнему полагает, будто цветные рубашки с белым воротником — это круто.

— Ну и как там новейший компонент нашей жизненно необходимой и абсолютно независимой политики сдерживания? — спрашивает он.

— Похоже, действует. По крайней мере, плавает, — говорю я ему, входя в систему.

Шариковой ручкой Фрэнк осторожно постукивает по верхней из желтых бумажек.

— Опять звонил твой крот, — говорит он. — Очередная погоня за химерами?

Я смотрю на бумажку: мистер Арчер перезвонит через час. Бросаю взгляд на свой хронометр: пожалуй, пора.

— Возможно, — соглашаюсь я.

Проверяю, есть ли в моем диктофоне чистая пленка; диктофон обитает рядом с телефоном и всегда готов зафиксировать любой потенциально важный разговор.

— А ты не подхалтуриваешь на стороне, а, Камерон? — говорит Фрэнк, насупив пушистые брови.

— Что? — переспрашиваю я, вешая пиджак на спинку стула.

— Может, ты работаешь на двух работах, а этот твой крот — просто предлог, чтобы смываться из конторы, а? — спрашивает Фрэнк, напуская на себя совершенно невинный вид.

И продолжает постукивать ручкой по моему монитору.

Я хватаю кончик ручки и легонько отталкиваю ее, показываю Фрэнку на его стол.

— Фрэнк, — говорю я ему, — с твоим воображением надо работать в «Сан».

Он презрительно фыркает и садится на место. Я быстренько просматриваю факсы и электронную почту, затем, нахмурившись, встаю и поверх монитора смотрю на Фрэнка, который сидит, уткнув тонкие

Вы читаете Пособник
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату