закрыл затычкой. Пение счетчика постепенно затихало.

Затычка скользнула на место, запирая створки. Они смотрели, как она уходит вглубь ствола, разматывая провод от катушки под потолком.

— О'кей. — Синудж направился к двери.

Они вернулись в прохладную кабину вездехода. Миц подмигнул Шеррис.

— Дело сделано?

— Да. — Она вытерла пот со лба.

— Грандиозно.

Миц потянул на себя рычаг, вездеход соскочил с куполообразной вершины башни и вернулся на тракт, петляющий меж холмов.

— Самолет в пути? — спросил Синудж, перекрывая рев подскакивающего на ухабах вездехода.

— В Хеплее у пилота возникли какие-то проблемы с таможенными пошлинами, — ответил Миц. — Но с этим уже порядок, он встретит нас на севере в двух переходах отсюда. Он постарается держаться пониже, чтобы не наткнуться на радар. Из-за поезда поднялся сильный шум.

— А спутники? — вновь осведомился Синудж.

— Пока они разберутся что к чему, мы будем в безопасности, — уверил Миц. — Худшее, что может случиться, — это конфискация самолета. — Он пожал плечами. — Мы в любом случае покинем его на Канстерском поле.

— Пять секунд, — сказал Длоан.

Миц остановил вездеход посреди тракта прямо перед входом в неглубокий каньон. Все посмотрели на бугор силосной башни.

Раздался оглушительный, потрясший воздух и землю звук. Из двери блокгауза вылетела пыль.

— В любом случае это должно хотя бы притормозить недоносков. — Миц вновь завел машину.

Шеррис кивнула.

— Несомненно.

— Надеюсь, что все было не зря, — добавил Синудж.

— Тогда — ура нам, — зевнула Зефла. — Это надо отметить.

— Может, Бэнсил Дорни, если ты его хорошо попросишь, смешает тебе коктейль, — сказал ей Миц.

Двигатель снова взревел, и они въехали в каньон. Шеррис смотрела в окно на поднимающуюся под колесами пыль.

Она проплывала высоко над землей. Вода была чистой и молочно-голубой, ландшафт внизу отсвечивал зеленым. Нырнув пониже, она могла различить крошечные дома и дороги, сверкающие озера и темные пятна лесов. Она коснулась холодного стекла, перебирая руками и ногами, чтобы удержаться внизу. Черные волосы обволакивали голову, подобно медлительному темному облаку, кружащемуся в водовороте.

Она замерла и всплыла, разрезая теплую воду.

Оказавшись на поверхности, она перевернулась на спину, раскинула руки и так лежала, глядя на свою смутную тень на бледно-розовом кафеле потолка. Пошевелилась, наблюдая, как движется в ответ неясная фигура на потолке. Затем ринулась к бортику, вылезла и взяла со стола полотенце. Она подошла к парапету; дул ветер из долины, принося с собой слабый аромат прелестей позднего лета. Он обвевал ее мокрое тело, заставляя ее дрожать. Она оперлась о деревянные перила и смотрела, как выпрямляются, освобождаясь от капелек воды, полоски на руках.

Долина вела к вечнозеленым лесам и высокогорному летнему пастбищу. В горах не было и следа снега, хотя дальше, у самого горизонта, в центре гряды возвышались пики, покрытые снежным ковром, державшимся круглый год, и небольшими ледниками. Под нависавшим выступом скалы над головой бледно- голубой свод пересекали, точно морская пена, полосы высоких облаков и пара.

Она набросила полотенце на плечи и подошла к краю бассейна. Сияющая зеленоватая вода еще не успокоилась. Пейзаж внизу дрожал и трясся, словно в агонии какого-то ужасного землетрясения.

Дом Бэнсила Дорни, построенный под нависающим выступом огромной горы на Морсепской гряде, фасадом глядел на Венареальскую долину. Он находился в трех с половиной километрах к югу от Йадайпуна, практически в зоне видимости западного побережья Джонолри и валов Южного Океана — четвертого из океанов Голтара. Дом цеплялся своими опорами за скалу, словно какое-то чрезвычайно упрямое ракообразное, не желающее сдвинуться с места, несмотря на то, что давно наступил отлив. Самой чудесной достопримечательностью дома был плавательный бассейн, который располагался на самом нижнем, из пяти этажей и имел стеклянное дно.

Впервые столкнувшись с поднимавшимся из воды зеленым свечением и видом сумеречного, но в то же время ничем не заслоненного пейзажа далеко внизу, люди со слабой нервной системой реагировали на редкость одинаково негативно. Напротив, более смелые, склонные к авантюрам и являющиеся сторонниками современных строительных технологий гости редко упускали возможность поплавать в бассейне, хотя бы и просто ради того, чтобы потом этим похвастаться.

Шеррис постояла на краю, выжидая, пока высохнет вода и успокоится гладь бассейна. Наконец вид на долину стал опять ясным, отчетливым и захватывающим дух; тогда она грациозно подпрыгнула и опять нырнула.

Боль нагрянула, когда она уже плыла к бортику. Сначала под ребрами, потом в ногах. Она попыталась не обращать на нее внимания, сжав зубы и продолжая плыть. Она добралась до паребрика бассейна и ухватилась за выступающие плитки. Руки дрожали. Нет, только не это. Это не может повториться…

Боль вонзилась в уши, точно два накаленных добела меча. Она услышала свой крик. Она пыталась удержаться у бортика, и тут накатила следующая волна боли, обжигая ее с головы до ног. Она закричала, срываясь и падая обратно в воду, кашляя и задыхаясь, делая попытки плыть и свернуться в клубок одновременно. Неужели снова, все снова? Чего ей еще ожидать? К чему готовиться? Боль угасала; она опять схватилась за бортик. Руки вдруг ослабели, она не могла подтянуться. Шеррис стала нащупывать ногой скобы в стене бассейна. Правая рука наконец нашла ручку, вделанную в плитки, и она уцепилась за нее, заранее зная, что должно произойти. Тело содрогнулось: разрываясь пополам, как если бы оно было электрической розеткой, а боль — каким-то огромным, неправдоподобным штепселем, передающим ток боли и ужаса.

Она скорчилась в воде, сконцентрировав свое внимание на том, чтобы ухватиться за ручку, не упустить ее. Она почувствовала, что голова уходит под воду и постаралась задержать дыхание, а боль все терзала ее. Из приоткрытых губ вырвался низкий стон, превратившийся в вереницу пузырьков. Ей нужно было сделать вдох, но она не могла разогнуться — выйти из позы эмбриона. В ушах нарастал рев.

Затем боль отпустила, постепенно сходя на нет.

Кашляя и отплевываясь, она подтянулась, уцепившись-таки за ручку, и почувствовала, что ударилась головой о борт бассейна. Высунув голову на поверхность, Шеррис наконец вздохнула и протянула другую руку, нащупывая вторую ручку. Одна нога попала в скобу. Не открывая глаз, собравшись с последними силами, она медленно полезла наверх, уперлась животом в край бассейна и перевалилась на теплый пластик. Ее ноги остались болтаться в воде.

Затем чьи-то сильные руки вытаскивали ее из воды, поднимали, поддерживали и, обнимая, во что-то закутывали. Она приоткрыла глаза и увидела взволнованные лица Зефлы и Мица. Шеррис начала им что-то говорить, чтобы они не беспокоились, но в спину вонзилось огромное лезвие, и она забилась в судорогах. И они снова поддерживали ее, а она безвольно висела у них на руках. Затем она почувствовала, как ее поднимают — носок одной ноги скользнул по влажным плиткам, — и укладывают на мягкое. Теплые руки гладили ее по голове, ей шептали что-то на ухо и не исчезали, пока не разорвался последний краткий удар.