инструкцию по применению парашютных ракет.

Прошла через мостик, вышла через дверь на левую шлюпочную палубу. Катамаран проплыл еще метров десять. Она сорвала крышку на донышке ракеты и взвела пусковой механизм, напоминающий тяжелую консервную банку с кольцом. Спрятавшись за устройством для спуска спасательного плота, представлявшим собой наклонную платформу с тремя надувными белыми пластиковыми емкостями, она сорвала липкую ленту с красной макушки ракетного футляра и сняла пластиковую заглушку. Выглянув из-за спасательного плота, она только-только смогла увидеть катамаран и сидящих в нем четырех мужчин, продолжающих старательно грести сквозь коричневую слякоть, поднимая и опуская весла. Ее они не видели. Она положила кухонный нож на палубу.

– Эй! – закричала она, привстав на цыпочки. – Эй, вы, обормоты! Теперь мой черед! Довели меня на свою голову! Посмотрим, как вы теперь посмеетесь!

Они взглянули на нее, опустили весла, остановились. Двое глядели прямо на нее, двоим, сидящим на корме, пришлось, чтобы посмотреть на нее, обернуться.

Хисако замахала подготовленной к пуску ракетой:

– Дядя Сэ-э-э-э-эм!

Один из гребцов выудил со дна лодки пулемет и стал приподниматься; она услышала крики, уже нырнув за плот, подхватывая вывалившуюся из-под мышки ракетницу, продолжая держать парашютную ракету в другой руке. Она выглянула из-за спасательного плота. Катамаран крутился на месте, один из сидящих на корме встал; он схватил за руки того, который держал автомат.

Она положила ракетницу на палубу, встала, засунула палец в пусковое кольцо. Боевики что-то кричали. Она нацелила ракету вверх и дернула за кольцо.

Секундная задержка; в мире комиксов этого достаточно, чтобы сделать озадаченную мину, повернуть ракету и заглянуть в жерло трубы.

Она подождала.

Цилиндр корпуса дернулся у нее в руках; бухнул взрыв. Эхом отозвались металлические стены за ее спиной. Ракета устремилась в туманное голубое небо, с шипеньем фейерверка завертелась вокруг своей оси и описала дугу.

Хисако нырнула под защиту плотов, но продолжала наблюдать.

Люди в катамаране замерли в эффектных позах, как на «живой картине»; стоящие и сидящие, чистые и вымазанные нефтью – все четверо уставились на ракету, с шипением карабкающуюся в воздух. Хисако отбросила использованную дымящуюся трубку, которая стукнулась о палубу.

Ракета замедлила свое движение, остановилась. Но, едва начав падать, выпустила на вершине своей дуги небольшое белое облачко, издала хлопок, внезапно вспыхнула и закачалась, повиснув раскаленной добела лампочкой на миниатюрном парашюте.

Дикие крики. Они поняли, что произошло.

Она упала на палубу, выглядывая из-за низкого бортика под леерным ограждением.

Один из боевиков принялся грести, отчаянно налегая на весло, крича что-то остальным. Тот, который стоял с оружием, оттолкнул другого, который его держал, этот зашатался. Послышались выстрелы. Она распласталась на палубе, слыша вопли и крики сквозь треск пулемета. Через несколько секунд надстройка над ее головой зазвенела от посыпавшихся в нее пуль. Где-то сбоку загремела палуба; со звоном разлетелось стекло на мостике. Стрельба прекратилась. Она выглянула. Теперь гребли двое, однако катамаран продолжал крутиться на месте. Один боевик склонился над подвесным мотором, пытаясь его запустить, четвертый… четвертый был за бортом, в озере, с криком барахтался за кормой надувной лодки в толстом коричневом слое нефти, сам уже с ног до головы коричневый. Ракета медленно опускалась на парашюте и, описывая спираль, приближалась к нефти, белая дырка в небе.

Боевик на корме выпрямился, начал кричать на подвесной мотор, ударил по нему. Он присел и стал лихорадочно дергать шнур ручного стартера, который должен был запустить двигатель, если откажет электрический стартер. Дергал и дергал. Боевик в озере был всего лишь в двух метрах от черного катамарана, рвался к нему, пытался пробиться сквозь нефтяную пленку. Ракета качалась и, снижаясь, описывала ленивые светящиеся круги.

Один из гребцов что-то закричал, в то время как боевик около подвесного мотора продолжал тянуть и дергать пусковой шнур, потом схватил пулемет. Он стоял и стрелял в нее, она опять укрылась, распласталась, услышала и почувствовала, как пули ударились в спасательный плот, разбросав вокруг посыпавшиеся на палубу белые клочья пластикового материала. Пластик сыпался ей на спину большими, тяжелыми снежными хлопьями, заставляя ее вздрагивать, хотя больно ей не было.

Стрельба продолжалась, но теперь ее звук изменился, а на палубе танкера уже ничего не звенело. Хисако рискнула высунуться и посмотреть, что происходит.

Боевик стрелял по ракете.

Один из гребцов пытался остановить его, в то время как боевик у мотора дернул за шнур в очередной раз; шнур порвался, и боевик упал на двух других, а тот, что в озере, отчаянно греб к стоящему на месте катамарану.

Все трое валялись на носу лодки, какое-то время стрельба продолжалась, потом прекратилась.

Стрелок попал в ракету.

Продырявленный парашют, трепыхаясь и дрожа, падал. Белое сверкание магниевого заряда устремилось к коричневой поверхности озера.

Они опять замерли. Застыв перед жаром надвигающегося огня, как на фотографии: трое упавших, готовых в следующий миг вскарабкаться на ноги; четвертый в нефти на воде, как грязная коричневая скульптура с застывшей поднятой рукой. Все смотрели на ракету.

Ракета упала, ушла под воду; встретилась с нефтью и исчезла. Рваные остатки парашюта колыхались на грязной поверхности, когда загорелась нефть.

Она стояла и наблюдала.

Огонь распространялся с большой скоростью; распустившись из почки, в которой зародился, он все шире раскидывал свой круглый венчик, словно волна, поднятая в коричневой пленке брошенным камешком. Языки пламени были желтыми, оранжевыми, красными, а дым – густым и черным.

Один боевик метнулся к подвесному мотору и снова склонился над ним. Упавший в озеро отчаянным баттерфляем устремился к корме надувной лодки. Третий просто смотрел на разрастающееся пламя, четвертый снова схватился за весло, что-то закричал тому, который замер в ступоре, и ногой спихнул в воду пулемет и ракетную пусковую установку; перевалившись через борт, они без всплеска погрузились в коричневую жижу.

Она провела рукой по волосам и подумала, что они совсем грязные.

Масса желтого ревущего пламени стремительно расширялась, из-за дыма уже не было видно ближайшего острова. Густой черный вал достиг высоты мостика танкера, потом его мачт. Барахтающийся в озере боевик добрался до лодки, схватился за конический выступ на корме, не удержался и соскользнул.

Наверное, они там продолжали кричать и визжать, но рев бушующего пламени уже заглушал все звуки, постепенно усиливаясь и усиливаясь.

Дым поднялся на огромную вышину.

Она взяла ракетницу, перегнулась через борт и выстрелила прямо вниз; ракетница подпрыгнула у нее в руке.

Ракета вспыхнула возле перекошенного понтона, во все стороны брызнуло пламя.

Дым начал заволакивать небо, в то время как пламя захватило все пространство от горизонта до черного катамарана. Боевик в воде опять добрался до раздвоенной кормы и ухватился рукой за подвесной двигатель в тот самый момент, когда тот запустился. Пловца закрутило, нефть всплеснулась многометровым фонтаном; если он и издал при этом какой-то звук, она его не услышала.

Подвесной мотор заглох, мертвое тело распласталось на воде сломанной куклой; тем временем один боевик опять закопошился над мотором, а двое других изо всех сил налегли на весла. Но огонь мчался за ними и мгновенно опередил лодку, окружив ее со всех сторон, а вторая волна огня стремительно подползала к катамарану со стороны танкера, гоня перед собой едкую вонючую пелену дыма, закрывающую обзор.

Чтобы лучше видеть, она перешла к корме спасательной шлюпки.