Голова была свободна, и внезапно в ее мозгу появилась целая хореографическая диаграмма – полая четырехмерная скульптура, и ей нужно было всего лишь проследовать по туннелю, который ее тело проделало в этой скульптуре.
Свет в боксе должен погаснуть именно в
Ей казалось, что сама диаграмма направляет ее тело. Она опустила голову и сдвинула ее в сторону, когда выстрел разнес шлем. Оттолкнувшись локтями, она ринулась вперед, отводя назад правую ногу. Потом выбросила ногу вперед и вверх, точно куда полагалось…
Результат ее действий был двойным, поскольку обе кости в предплечье человека с пистолетом оказались сломаны. К инерции своей еще раскачивающейся ноги она добавила толчок двумя локтями и теперь приземлилась с разворотом на полу. Она нанесла удар рукой снизу вверх, но человек с пистолетом прореагировал не совсем так, как она предполагала, – она почувствовала скольжение материи по своему кулаку – мужчина упал, из его горла неожиданно донеслось какое-то булькание.
Что-то стукнуло по голове, и Гадфий даже подумала, что это он, но удар был несильным, а то, что отскочило от головы и стукнуло ее по бедру, оказалось пистолетом – она подхватила его с пола.
Снова загорелся свет. Она направила пистолет на человека. Тот лежал скрючившись и завернувшись в занавески, придерживая свою сломанную руку и глядя на нее. Потом глаза его закатились, и он упал на бок.
Она бросилась к нему.
– … Гадфий, – услышала она шепот.
Она повернулась и в ужасе уставилась на женщину в белом халате, лежащую на полу. Кровь все еще текла из черной дыры в виске, глаза были уставлены на Гадфий. Челюсть ее снова шевельнулась как-то по-мертвому, механически, словно у куклы.
– Гадфий! – сказал тот же надтреснутый голос.
Она бросила взгляд на лежащего без сознания человека, потом подошла к женщине и опустилась перед ней на корточки так, чтобы не упускать его из виду.
– Она еще не полностью мертва, – сказал тот же голос. – Она уже закриптована, но все еще жива. Это я с тобой говорю –
Гадфий чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Комната перед ее глазами вращалась – или это вращался ее мозг.
– Я не могу, – сказала она женщине, в ужасе, как зачарованная, смотря на темно-красную, густую кровь, ток которой замедлялся с каждым мгновением; под открытыми, уставленными на Гадфий глазами двигались челюсти и язык.
– Сделай это. Сейчас же, – сказал тихий голос.
– Но может быть, он…
– Все, уже слишком поздно, – выдохнул голос. Человек перевернулся, завел за спину здоровую руку.
Гадфий выставила вперед пистолет и спустила курок, закрыв при этом глаза. Пистолет в ее руке вздрогнул.
Когда она открыла глаза, человек, раскинувшись, лежал перед ней ничком, его рука все еще сжимала маленький тонкий нож.
Она уверилась, что попала, лишь когда из-под его лица побежала струйка черноватой крови.
Она уронила пистолет, но тут вздрогнула, услышав голос женщины.
– … я теряю ее. Гребень девушки… быстро, Гадф…
Сразу сделать это Гадфий не могла. Она прислонилась к стене за занавеской и просидела так несколько минут, трясясь и глядя на три мертвых тела, наблюдая, как медленно сочится кровь по плиточному полу.
Когда кровь мужчины слилась с лужицей крови женщины, разговаривавшей после смерти, в Гадфий что-то сломалось и она заплакала.
В последний раз она плакала девчонкой.
Потом она шмыгнула носом, утерлась и подошла к девушке в красном. Она вытащила гребень из связанных в пучок волос убитой. На гребне были пятна крови. Она, словно не замечая их, сунула гребень в свои волосы на затылке.
«… ты меня слышишь?» – сказал ее собственный голос.
«Да», – ответила Гадфий. Ее голос дрожал.
«Ты просто думай, Гадфий, говорить не обязательно».
«Я тебя слышу. Ты – это я?»
«Да. Я твой конструкт».
«Это ты… спланировала все это?»
«Да. Ты в порядке?»
«Вот уж нет. Что делать теперь?»
«Возьми нож, ножны – они у него в кармане, возьми пистолет и все боеприпасы, что у него есть, а потом уходи. Если будешь делать все, как я говорю, то, думаю, мне удастся вывести тебя оттуда».
