— Ух ты! — сказал Айсул среди всеобщего смеха.
«Не может быть, чтобы, кроме него, не было других проводников! — возразила полковник. — Как насчет других наблюдателей? У них ведь тоже должны быть проводники».
«Так оно и есть, но это эксклюзивные отношения между двумя. Бросить проводника-наставника — это неслыханное оскорбление. Они потеряют при этом все свои баллы».
«Майор Таак, мы здесь не можем себе позволить сентиментальности! Если существует хоть малейшая возможность найти проводника получше, не такого идиота, мы по меньшей мере должны попробовать».
«Проводники-наставники — это гильдия, полковник. Закрытое сообщество. Если вы обидите одного из них, никто с вами не станет иметь дела. Вы, несомненно, найдете после этого какого-нибудь шута, который предложит вам свои услуги в качестве наставника, проводника, охранника — кого угодно (может даже выстроиться очередь из таких), но все они будут молодыми и глупыми или очень старыми и — да-да — эксцентричными и наверняка навлекут на вас неприятности куда большие, чем те, из которых должны были вас вытащить. Прежде всего, гильдия охранников-наставников будет с самого начала препятствовать им, а огромное большинство других насельников вообще не станут говорить с вами. И в особенности библиотекари, хранители архивов, антиквары, экзоспециалисты — иными словами, все те, с кем нам в первую очередь и нужно общаться, — да они вам даже не скажут, который час».
Они освободили место для слуги Айсула Шолиша, который возвращался из боковой комнаты с отполированными до зеркального блеска доспехами. Шолиш был еще совсем мальчишкой — ему не исполнилось и двухсот лет, он был худ и едва достиг трех четвертей взрослого роста. Личные слуги (всегда минимум на два поколения моложе хозяев) у насельников встречались часто, особенно если кто-либо постарше надумывал обзавестись хобби (читай — профессией), что требовало теоретического и/или практического обучения; слуге же предоставлялся, при его готовности делать усилия, шанс овладеть основами данной профессии.
Заботливые хозяева видели в своих слугах скорее учеников, а некоторые, совсем уж эксцентричные, порой считали своих подопечных ровней.
Айсул еще не пал жертвой подобных сентиментальных чувств.
— Долго же ты возился, безмозглый слюнявый прыщ! — закричал Айсул, выхватывая доспехи у Шолиша. — Может, ты их сам ковал или плел? Или засмотрелся на свое отражение и забыл, на каком ты свете?
Шолиш, что-то бормоча, ретировался.
«Я отказываюсь согласиться с тем, что мы настолько бессильны, майор», — сказала полковник Фассину.
Он повернулся, чтобы взглянуть на ирилейтку.
«Мы здесь во многом находимся из милости, полковник. Насельники могут разозлиться вообще на всех наблюдателей без какой-либо понятной причины. Никому еще не удалось объяснить их действия. Вы просто в один прекрасный день обнаруживаете, что вы здесь нежелательная персона. Обычно этого не случается, пока они все еще знакомятся с новыми видами в цивилизации, но даже здесь нет гарантии. Отдельные личности им явно надоедают (я видел, как это происходит), и это опять же случается неожиданно. Каждый раз, когда я здесь, мне приходится признавать, что, как бы дружелюбны и услужливы ни были они в мое предыдущее посещение, — (тут полковник скептически хмыкнула), — в этот раз, вполне возможно, они не захотят иметь со мной дела, а может, и не только в этот. И даже могут сообщить, что у меня есть один день и если я за это время не уберусь, то стану объектом охоты. Такая перспектива грозит любому наблюдателю во время экспедиции, дистанционной или прямой. Мы должны к этому просто привыкнуть. Им даже не обязательно встречаться с вами; известны истории людей, готовившихся к карьере наблюдателя, они обучались десятилетиями, они принадлежали к уважаемым наблюдательским кланам с тысячелетней историей и вот-вот собирались отправиться в свою первую экспедицию, но тут им сообщали, что они могут не беспокоиться и больше носа туда не совать. Это чудо, что они вас вообще приняли. И не забывайте: вас постоянно не третируют как незваного чужака единственно потому, что Айсул за вас поручился».
«Вы хотите сказать, что мы связаны с этим болваном и выхода нет?»
«Да. Я знаю, поверить в это трудно, но он один из лучших».
«Да поможет нам сердцевина вселенной! Зачем мы попусту тратим время? Я немедленно подам рапорт на представление меня к награде посмертно».
Целью гильдии добровольных охранников-наставников было наблюдение за насельниками, приезжающими с других поясов той же планеты или, что случалось крайне редко, с другого газового гиганта, обычно из той же звездной системы. Насельники, бывало, совершали (почти всегда в одиночестве) путешествия из одной звездной системы в другую, но случалось это нечасто и обычно означало, что данное лицо вышвырнули со своего газового гиганта за какое-то особенно гнусное преступление или непростительный личностный дефект.
После второй эпохи Диаспоры (когда галактика была вдвое моложе, чем теперь) насельники почти перестали совершать массовые космические перелеты. Всеобщее мнение было таково: отсутствие практики на протяжении семи миллиардов лет объясняет жуткую убогость насельнических космических кораблей и строительных норм, хотя Фассин и не был уверен, где здесь причина, а где — следствие.
К театру военных действий они должны были отбыть на следующий день. Время после бесплодного визита к городскому администратору они провели, отбиваясь от насельнических журналистов и их дистанционных собирателей новостей и пытаясь узнать, что удастся, о событиях в остальной части системы. В конце концов пришлось пойти на компромисс — и обмен. Один из журналистов получил очень сдержанное, но эксклюзивное интервью у Фассина (сдержанное — точно сказано: его сдерживала полковник Хазеренс, которая начинала громко кашлять, как только Фассин затрагивал какой-либо предмет, хотя бы отдаленно связанный с их миссией) в обмен на новости из внешнего мира.
Луна Третья Ярость была уничтожена со всеми, кто находился на ней или в ней. Никаких известий о спасшемся челноке не было, хотя равным образом не было и новостей о нахождении обломков такого корабля. Но, конечно же, если он канул в глубины… Немало спутников было уничтожено или повреждено. Спутники, принадлежавшие быстрым (то есть Меркатории), либо отсутствовали, либо были выведены из строя. Некоторые военные корабли, принадлежащие нынешним местным видам быстрых, провели сколько-то времени, исследуя обломки на луне Третья Ярость. Луна Глантин вроде бы не пострадала. Межпланетное движение внутри системы в последние дни сократилось, но аномальным не стало. С санкции охранника- ментора Айсула из Хаускипа на луну Глантин послали сигнал от имени полковника окулы Хазеренс. Ответа пока не поступило. С трансляционной станцией, откуда был послан сигнал, никаких происшествий не случилось.
По словам журналиста, они и сами могли бы найти всю эту информацию. Надо было только знать, где искать. Журналист, казалось, был раздосадован тем, что для них эта сделка оказалась выгоднее, чем для него, так как все, что он им сообщил, было правдой по меньшей мере на девяносто процентов, поскольку он не хотел их расстраивать. Он знал, что инопланетяне иногда странно реагируют на такие вещи.
— Что в точности сказал ваш друг?
— Он сказал, что они хотели, чтобы он… «газодинамизировал целую серию для…» Я уверен, именно так и было сказано. Потом он вроде понял, что говорит лишнее, и сменил тему. И эта его неуверенность, неожиданная перемена темы и наполнили первоначальную словоформу скрытым смыслом. Он понял, что говорит с тем, кто провел немалую часть жизни на Наскероне и кто, возможно, относится иначе, чем он, к тому, что следует из его слов.
— И это говорилось на?..
— На гуманизированном языке Г-ясный или на чем-то очень близком. Значения в основном те же, но произношение приспособлено для человеческого голоса.
— А инглийские слова не использовались?
— Нет.
— И он, значит, сказал «газодинамизировать», а не «аэродинамизировать» или «воздуходинамизировать»?
— Насколько мне известно, «воздуходинамизировать» вообще не говорят. Обычно используется
