хотел выслушать ваши вопросы насчет только что услышанного. Кстати, представляться нет необходимости — я знаю вас всех.
Все посмотрели на иерхонта, который любезно прогудел:
— Машина, каков процент вероятности этого вторжения?
Этот первый вопрос не произвел на голограмму особого впечатления. Она даже испустила что-то вроде вздоха.
Фассин слушал ответ вполуха и уделил еще меньше внимания следующим вопросам и ответам — ни один из них не добавил ничего существенного к уже сказанному, а вопросы в основном звучали так: «Ты уверена?», «Ты, случайно, не спятила?», «Ты не врешь, мерзкая машина?» И еще: «Ведь меня-то не в чем обвинить, да?»
Фассин воспользовался экраном, чтобы получить представление о топографии этого района галактики. Он вызвал удобно масштабированную голограмму и дал задание привести существовавшее до сего дня представление о сферах влияния (не отвечающее реалиям вот уж два с половиной века) в соответствие с теми данными, что пришли вместе с сигналом ИР, отвечающим реалиям всего семнадцатилетней давности. Когда он сделал это, огромное количество звезд поменяло окраску с одного условного цвета на другой, указывая, на какое космическое пространство распространила свою власть гегемония звездного скопления Отъединение Эпифания-пять.
— …Сопротивляться им всей нашей мощью! — проревел адмирал флота Бримиэйс.
— Я не сомневаюсь, что именно это вы и сделаете, — сказала голограмма. — Однако все говорит о том, что, если даже вы объявите полномасштабное чрезвычайное положение и в условиях жесткой военной экономии переведете всю промышленность на строительство военных кораблей, за силами вторжения останется многократное численное превосходство.
Адмирал Бримиэйс издал громкий, угрожающий рев.
У Фассина тоже возник вопрос, но только не к голограмме, а к себе. У него было неприятное ощущение, что ответ на этот вопрос поступит очень скоро, хотя он искренне надеялся, что этого все же не случится. А вопрос звучал так:
— Позвольте мне продолжить? — сказал образ после того, как вопросы стали сменяться утверждениями о невиновности выступающих, призывами к героической решимости, заявлениями в защиту чести мундира и нападками на других присутствующих функционеров, сильно разнящимися по степени завуалированности, но с преобладанием более грубых. Голограмма улыбнулась едва заметной печальной улыбкой. — Я понимаю, что услышанное вами оказалось для каждого шоком. Однако на самом деле это лишь преамбула к самой важной части послания.
Образ адмирала Квайла сделал паузу, чтобы слушатели в полной мере осознали сказанное.
— Итак, среди вас есть один господин, который вот уже некоторое время задает себе вопрос: а какое я имею отношение ко всему этому?
«Черт», — успел подумать Фассин, и образ тут же перевел взгляд на него. Неужели он теперь и в самом деле смотрит на Фассина? Или каждый тоже думал, что голограмма смотрит именно на него? Головы или другие соответствующие голове части тела повернулись в его направлении. Это, видимо, означало, что речь все же идет о нем.
— Наблюдатель Фассин Таак, покажитесь присутствующим.
Кровь зашумела в ушах Фассина, когда он встал и медленно, чтобы не сказать слегка, поклонился иерхонту. У него снова начинался этот приступ, когда кажется, будто ты уменьшаешься в размерах. Помещение словно стало крениться, и он был рад поскорее сесть на свое место. Он попытался не пустить на лицо румянец, который скапливался у него под горлом.
— Наблюдатель Таак — молодой человек, хотя и родился несколько сотен лет назад, — сказал образ. — Он весьма усердно и продуктивно работал с насельниками газового гиганта Наскерон. Насколько я понимаю, многие из вас уже слышали о нем. В настоящее время он по причинам, которые станут ясны позднее, получил звание майора в Шерифской окуле.
Фассин, чувствовавший, что на него устремлено множество глаз, заметил, что полковник Сомджомион, женщина, исполнявшая должность начальника штаба отделения Шерифства в системе Юлюбиса, осторожно улыбнулась ему с подиума на другой стороне помещения, когда прозвучали эти слова. Не зная, воспринимать ли это как приветствие от Шерифства, Фассин слегка приподнялся на своем месте и суховато кивнул.
«Черт», — промелькнуло у него в голове.
Образ, воспаряющий над «кастрюлей», сказал:
— Наблюдатель — майор — Таак находится сегодня в этом зале и выслушивает то, что я имею сообщить вам, поскольку именно он открыл, а точнее — при полном моем уважении к наблюдателю Тааку, — просто натолкнулся на то, что стало причиной моего появления здесь.
«Черт, я всегда знал, что экспедиции сведут меня в могилу, но думал, что из-за отказа оборудования, и уж никак не предполагал ничего подобного». С другой стороны, улыбка полковника Сомджомион была сдержанной, даже заботливой, а не злобной и не издевательской. «Может, еще и поживем».
— Что, конечно же, заставляет меня сказать об истинной или по меньшей мере самой неотложной причине моего визита в этой практически беспрецедентной форме, — сказала голограмма, потом изобразила, что набирает полные легкие воздуха.
Проекция неторопливо оглядела всех присутствующих, прежде чем сказать:
— Не сомневаюсь, мы все согласимся, что Юлюбис — приятная и довольно привилегированная система.
Голограмма снова сделала паузу.
Фассин, старавшийся теперь не упустить ни слова, кажется, впервые в полной мере понял подлинный смысл старинного выражения «мертвая тишина».
— И безусловно, — с лучистой улыбкой сказала проекция, уверенная теперь во всеобщем внимании, — в качестве центра исследований насельников ваша система не лишена всегалактического значения как с исторической, так и с интеллектуальной точки зрения. — Еще одна пауза. Фассину пришло в голову, что ИР, контролирующий голограмму, вполне мог бы в этом месте заставить изображение подмигнуть. — Однако вполне естественным может показаться вопрос — и опять при полном моем уважении и, надеюсь, отсутствии каких-либо обид, — почему Юлюбис привлек внимание нашего новообретенного противника из звездного скопления Эпифания-пять. Кто-нибудь может — зная, что Меркатория отдает приоритет проблемам воссоединения со всем великим множеством систем, не имевших доступа к артериям в течение всех этих тысячелетий, — даже задуматься: почему экспедицию с новым порталом отправили из Зенерре на Юлюбис с такой поспешностью, при том что высказывались — пусть и небесспорные — соображения, согласно которым более населенные, более важные стратегически и более — в то время — уязвимые системы требовали внимания, ресурсов и знаний наших досточтимых коллег из Инженерной службы. Можно вдобавок задуматься и о том, почему техкорабль «Эст-тоон Жиффир» сопровождается теми подразделениями Объединенного флота, которыми имеет честь командовать мой оригинал, и почему вообще техкорабль «Эст-тоон Жиффир» сопровождается таким мощным эскортом. — Голограмма подняла голову и снова оглядела присутствующих. — Возможно, есть даже некоторые основания усомниться в, казалось бы, неоспоримых предположениях и общепринятых выводах насчет уничтожения портала Юлюбис запредельцами более двух столетий назад.
Фассин заметил, что эти слова вызвали некоторое движение в аудиториуме. «Неужели это тоже имеет отношение ко мне, к тому, что я, возможно, обнаружил? — подумал он. — Чем больше я слушаю, тем сильнее мне хочется надеяться, что это не так».
— Есть одно обстоятельство, один сопутствующий фактор, — сказал образ с широкой невеселой улыбкой и неким подобием удовольствия, — который, как мы почти уверены, стоит за всеми этими событиями, — проекция повернулась и посмотрела прямо на иерхонта Ормиллу. — Я вынужден настаивать на том, чтобы те, кто не получил специального допуска на это заседание, покинули зал. Я полагаю, исключение может быть сделано для военных, при условии выключения их ушных микрофонов, но я нарушу приказ, если буду продолжать в присутствии тех, кто не был приглашен.
—
