концов. В нос Фассину ударил запах, отдаленно напоминающий гнилостное зловоние. — Я знаю, куда направился наш друг, а вы — нет. Но как только я окажусь на борту вашего корабля, я вам скажу, если вы возьмете меня с собой. Такие большие эти газовые гиганты. А у нас их, конечно, четыре. Кто-нибудь скажет: «Да кто же знает, где найдешь то, что ищешь?» — Сцеври взмахнул хвостом, и на Фассина полетели брызги. — А вы что скажете, господа?
Айсул посмотрел на Фассина и потихоньку наморщил свою мантию, что у насельников означало покачивание головой.
Уракапитан помолчал несколько мгновений, потом начал:
— Если мы возьмем вас с собой…
— Да нет, у меня есть собственный корабль! И вы внутри его!
— Из этого ничего не получится.
— Придется перебраться на наш.
— У меня есть корабли поменьше. Много кораблей. Есть из чего выбрать.
— Это не имеет значения. Корабль должен быть нашим.
— Условия пропуска.
— Ну что ж… — сказал сцеври.
— Пассажиры путешествуют на наших условиях.
— Наших.
— И что это значит?
— Вы должны нам доверять.
— Да, что бы ни случилось.
— Это значит, что после каждого старта вас вырубают, вот что это значит, — сказал Айсул их хозяину; Кверсер-и-Джанат издали нечто вроде змеиного шипения. — А кроме того, — рассеянно добавил Айсул, — вы можете оказаться вовсе не там, куда намеревались попасть.
— Какой примитив! Конечно, я согласен!
Тысяча сто кораблей. Им угрожал флот из тысячи ста кораблей. Все они, вероятно, были не меньше определенного размера, способны пересечь огромное пространство между Отъединением Э-5 и Юлюбисом за сравнительно короткий срок, и, видимо, все были вооружены. Юлюбис мог выставить разве что три сотни настоящих боевых кораблей, даже после отчаянной строительной гонки. Объединенный флот, идущий им на выручку, имел приблизительно такие же размеры, но его корабли обладали более высокой огневой мощью: флот включал все виды истребителей, легкие, средние и тяжелые крейсера и вдобавок настоящих исполинов — линкоры и линейные крейсера.
У Юлюбиса были фрегаты, истребители, легкие крейсера и один старый линейный крейсер — «Каронада». За века, прошедшие после уничтожения портала, здесь построили внушительный флот, и еще несколько кораблей за те полгода, что последовали за известием о грядущем вторжении, но этого не хватало для серьезного отпора. Они потеряли около шестой части своих сил в Наскеронском сражении несколько месяцев назад и в том числе — второй линейный крейсер. И хотя в остальном пострадали главным образом легкие силы, потери для Юлюбиса оказались тяжелыми.
Последняя плохая новость пришла от консорциума, работавшего над рельсовой пушкой: они настолько отставали от графика, что вряд ли успевали подготовить образец к испытаниям до начала вторжения. Поэтому гигантскую пушку теперь разбирали, чтобы она не попала в руки последователей культа Заморыша. Сал подумал о том, что проект стал идеальным примером напрасной траты времени, людей, труда и ресурсов.
«Кегар» и другие производители работали не покладая рук, чтобы построить, отремонтировать, модернизировать и модифицировать как можно больше военных кораблей, а кроме того, они переоборудовали для военных целей десятки гражданских судов. Но их возможности были ограничены и явно недостаточны. Противник обладал численным превосходством. Юлюбис мог вступить в борьбу, но неизбежно потерпел бы поражение.
— Хуже и быть не могло! — воскликнул генерал гвардии Товин, разбрызгивая, чуть не целиком расплескивая свою выпивку.
Они находились на реквизированном гражданском лайнере, одном из вспомогательных кораблей посольства на орбите вокруг Наскерона. Салуус и субмастер Пропилеи Сорофьеве были отправлены сюда Военным кабинетом, чтобы продемонстрировать важность, которая придается переговорам с насельниками. В подчинении Товина, освобожденного от обязанностей по линии гвардии и назначенного главнокомандующим Юлюбисскими орбитальными силами, был очень легкий эскорт, потому что генерал находился вдалеке от основных событий и не мог причинить большого вреда. Пышный титул для него, казалось, создали с одной целью — прикрыть отсутствие реальной силы в его распоряжении.
— Мы даже не можем сдаться заморышам, потому что, сделай мы это, Объединенный флот, как только прибудет, расколошматит нас почем зря! — Он выплеснул содержимое бокала.
Салуус не питал никаких симпатий к Товину — адмирал был из тех, кто пробирается на самый верх служебной лестницы за счет везения, связей, покровительства высших и того невнимания к другим, которое впечатлительные личности называют жестокостью, а менее чувствительные — социопатией. Но иногда благодаря своей бездумной грубости и неспособности осмыслить последствия своих слов он говорил то, что другие не осмеливались. Комический поэт, состряпавший непристойные вирши.
— Нет нужды говорить о сдаче, — тут же сказал субмастер Сорофьеве, развеселив Салууса тем, что опасливо оглянулся, стрельнул глазами направо-налево, убеждаясь, что в кают-компании старого корабля никто больше не слышал этого слова на букву «с».
В кают-компании было пусто, если не считать нескольких барменов, трех высших чинов и полудюжины их ближайших помощников. (Здесь была и загадочно-красивая Лисс, которая в основном помалкивала, но время от времени перекидывалась парой слов с помощниками, секретарями и адъютантами. Когда субмастер Пропилеи воровато оглянулся, она встретилась глазами с Салуусом, улыбнулась и подняла брови.)
Салуус подумал, что, если здесь и есть доносчики, они не прячутся за мебелью, а сидят прямо за столом. Эти незаменимые адъютанты и помощники, которым они доверяют свои жизни, и есть первые кандидаты в доносчики. Если до ушей иерхонта (или кого-нибудь другого, стоящего ниже, но все же достаточно высоко в меркаторийской иерархии Юлюбиса) и доходили толки о сдаче или о чем-нибудь ином, не менее запретном, то, вероятно, благодаря кому-то из них.
Салуус знал: на все сто нельзя быть уверенным, — но почти не сомневался, что хорошенькая Лисс не работает на других. На заре их отношений он пару раз намеренно позволил вырваться словам, которые непременно отозвались бы ему, получай она деньги от кого-то еще. Тот факт, что она пришла к нему через Фассина, был своего рода рекомендацией, а Фассин явно знал ее не один десяток лет. Уж слишком это был окольный путь, чтобы подобраться к промышленнику, даже если его звали Салуус Кегар.
— Нет нужды? — переспросил Товин, театрально моргая и со стаканом в руке поворачиваясь к своему секретарю. — Именно об этом нам следовало бы говорить, не приближайся к нам Объединенный флот. Самое разумное, что мы могли бы сделать, — он фыркнул. — Я не говорю, что мы должны сдаться. Нам приказано драться до последнего, но если бы флот не был поблизости и мы не искали бы эту… эту фигню, которая вроде где-то там на Наске. — (Конечно же, это он о легендарном преобразовании, подумал Салуус. Мифическая волшебная пуля, которую, видимо, ищет Фассин, если только он еще жив.) — Не будь этого, о чем думать, как не о спасении своей жизни?
— Мы вооружены, потому что предупреждены, — сказал субмастер Сорофьеве с отчаянной улыбкой. — Я уверен, мы покажем себя с лучшей стороны. Мы сражаемся за наши дома, за нашу честь, за… — он снова оглянулся, — за саму нашу человечность! — (Ага, понял Салуус, Сорофьеве смотрит, нет ли здесь инопланетян, которых его слова могли бы обидеть.) — За нами тысячелетия меркаторийской, гмм, мудрости и военного опыта. Что в сравнении с нами эти отступники-заморыши?
Как что? — подумал Салуус. Тысяча сто кораблей, вот что. Тысяча сто против наших трехсот, и стратеги утверждают, что качественное соотношение сил тоже не в нашу пользу: средние и тяжелые единицы против наших легких. Плюс один их мегакорабль против старого линейного крейсера у нас.
Не далее как сегодня они провели еще одно заседание с представителями насельников. Теперь они спускались на планету лично, в облегающих скафандрах, садясь по двое или по трое в круглые газолеты.
