Мэдлин, если бы провели несколько лет в Испании. Там в эту пору стоит палящий зной и очень пыльно, а то вдруг зарядят ливни.

– Доминик писал нам об этом. Это, наверное, ужасно. Я всегда плакала, читая его письма, – отозвалась Мэдлин.

– Но в этом есть и свои положительные стороны, – продолжала Эллен. – Кое-кого жизнь в таких условиях разрушает. Но всех прочих заставляет сплотиться. В Испании люди относились друг к другу по- товарищески. Я видела множество примеров огромной доброты и самоотверженности. Ирония судьбы заключается в том, что солдаты, призванные убивать, зачастую бывают куда добрее и великодушнее прочих людей. Суровая жизнь выковывает в мужчине характер. И это не пустые слова, которые говорит офицер- вербовщик, – с улыбкой добавила она.

«Такая жизнь выковывает характер не только в мужчинах, – подумала Мэдлин. – Испания помогла воспитать характер и Эллен Симпсон».

Леди Лоуренс и Мэйзи Хардкасл сделали все возможное, чтобы вызвать скандал в свете: миссис Симпсон, которую принимали в лучших домах Брюсселя как жену капитана Симпсона, – дочь графини Хэрроуби! Мэдлин вообще не придала значения этому факту; Александра и Эдмунд знали только, что у графини Хэрроуби репутация женщины беспутной, которая живет отдельно от своего мужа-графа.

Мэдлин не спрашивала у Доминика, что ему известно обо всей этой истории. Домми дружен с капитаном, и она стеснялась задавать ему такие сугубо личные вопросы, что сильно походило бы на сплетни. Хотя Мэдлин поняла: миссис Симпсон – незаконная дочь графини.

Была ли миссис Симпсон осведомлена о разговорах скандального толка вокруг ее имени? Скорее всего – да. Но к ее чести, она держалась как истинная леди: с достоинством и дружелюбием – как и всегда.

– Вон идет папа! – воскликнула Дженнифер, когда они проходили мимо озера. – И лорд Иден.

– Они сегодня рано закончили дела, – заметила Эллен. – И вид у обоих усталый.

Они оба улыбались, и Мэдлин подумала: Домми всегда улыбается, когда он устал.

Капитан подмигнул дочери и поклонился Мэдлин, а потом улыбнулся жене такой улыбкой, которая уже начала вызывать у Мэдлин зависть.

– Чарли, вы устали и хотели бы отдохнуть. – Эллен подошла к мужу.

– Не настолько, чтобы не прогуляться вместе с вами, – ответил он, предлагая ей руку.

Больше Мэдлин ничего не расслышала, потому что ее больше интересовал разговор брата с Дженнифер. Глаза у Доминика заискрились смехом – видимо, он сказал девушке что-то забавное. Мужчины явно бодрились, но миссис Симпсон было не так-то просто провести. Она ласково потребовала, чтобы супруг проводил ее и дочь домой.

Ее примеру последовала и Мэдлин, еще раз подивившись чуткости Эллен Симпсон.

– Да, – проговорила она, попрощавшись с супругами, – миссис Симпсон была права. Вы устали, Домми. У вас, очевидно, был слишком напряженный день.

– Я не привык, чтобы женщины кудахтали надо мной, Мэд, – сказал он, мгновенно посерьезнев. – В прежние времена я непременно отправился бы пить чай к Чарли и надоедал бы ему разговорами, пока мы оба не захотели бы спать. А миссис Симпсон потихоньку унесла бы поднос, чтобы мы во сне не свалили его на пол.

– Бедная леди, – проговорила Мэдлин, смеясь. – Она, наверное, очень терпелива. Я бы растолкала вас и потребовала, чтобы мужчины меня развлекали.

– Вы бы так и сделали, Мэд. Но дело в том, что она его любит. И я бы давно женился, если бы встретил женщину, которая полюбила бы меня так же.

– Домми, все же скажите, что связывает эту пару? – решилась на откровенный вопрос Мэдлин. – Ведь они совершенно не подходят друг другу. Но когда они вместе, то просто сияют от счастья. Такое нужно запретить, верно? Чтобы не вызывать зависть окружающих.

– Конечно, – согласился он. – Должен быть такой закон. Но главное мне еще предстоит сказать: вам, дорогая, придется вернуться домой.

– Вы хотите сказать – в Англию, да? – Она мгновенно напряглась, – Я не поеду.

– Нет, поедете, – проговорил он очень сурово. – Здесь будет очень жарко, Мэд, и я не хочу, чтобы вы застряли в этих местах. Примерно через неделю Эдмунд увозит детей и Александру. Я говорил с ним об этом вчера. И еще я обещал Чарли, что попытаюсь устроить так, чтобы миссис Симпсон с Дженнифер поехали с ними. И вы тоже.

– Я не поеду. – Голос Мэдлин дрожал.

– Я знал, что вы заупрямитесь, – сказал он. – Но вам придется уехать, Мэд. Вы не можете оставаться здесь без Эдмунда. И во всяком случае, это будет нехорошо. Вы знаете, что случается с женщинами, когда город отдают на разграбление?

– Брюссель не отдадут на разграбление, – возразила она. – Если вы не верите в нашу армию, так я в нее верю.

– Разумеется, я в нее верю. Я сам часть этой армии. Но не намерен играть жизнью моей сестры. Или ее честью. Вы уедете, даже если мне придется нести вас на руках до Антверпена, брыкающуюся и вопящую.

– Я тут же вернусь обратно, – сказала она. –И я не упряма и не веду себя как ребенок – ничего подобного, зря вы меня хотите в этом обвинить. Вы – половина моей жизни, Домми, и я вас не оставлю. Не могу. Если вы меня отошлете, это меня убьет. Эдмунд – другое дело. Главное вы, Домми. Здесь останутся многие. И я останусь с кем-то из них. Может быть, с леди Андреа Поттс. Это мой друг, и она останется, потому что ее муж – полковник. Я не поеду, Домми. И не пытайтесь уговорить меня. – Голос ее дрожал, ей никак не удавалось справиться с собой.

– Это же глупо, Мэдлин. Вы никак не можете мне помочь, оставшись здесь. Мне только придется волноваться за вас.

– Стало быть, пришло и ваше время волноваться, – с вызовом сказала она. – Я, Домми, вот уже три года испытываю нечто большее, чем просто волнение.

– Ну и ну, – протянул лорд Иден, – вы, сдается, плачете, Мэд? А ведь нам нужно еще пройти мимо вон тех трех джентльменов, прежде чем мы окажемся у дома Эдмунда. Черт побери, вы ведь никогда не плачете!

– А теперь вот плачу, – сердито проговорила она, всхлипывая и пряча голову за его плечом, чтобы случайные прохожие не увидели ее позора. – Вы не должны отсылать меня, Домми. Я вам еще пригожусь. Вас могут ранить. Вас могут… Ах, Домми, а вдруг я вам понадоблюсь!

– Ну что за глупышка! – воскликнул он. – Увидите, что скажет Эдмунд. Если вы и дальше будете упрямиться, ему это совсем не понравится.

– Эдмунд все поймет! – возразила она. – Эдмунд не ведет себя с женщинами, словно это слабые бессловесные существа, которых надо опекать на каждом шагу. Во всяком случае, это прекратилось, когда он женился на Александре. Он поймет и позволит мне все решить по-своему.

– Глупышка, какая же ты глупышка! – в сердцах проговорил лорд Иден.

У капитана Симпсона был свободный день, и он прогуливался с Эллен по аллее Верт – великолепной длинной улице, обсаженной двумя рядами лимонных деревьев; с одной ее стороны протекал канал. Спокойный, уютный уголок, обманчиво спокойный, если учесть, что большинство прогуливающихся мужчин были в военной форме, и если вспомнить, что войскам, расквартированным в Брюсселе, был дан смотр несколько дней назад, в том числе и Девяносто пятому стрелковому полку и практически всей Пятой дивизии, к которой этот полк был приписан.

Эллен была счастлива. Весь этот чудесный день она проведет с мужем, а то, что ждет ее в будущем, – пока еще лишь будущее. Она не властна над ним, так же как не властна над прошлым. И лучше вообще о нем не думать.

Она улыбнулась капитану.

– Довольна, девочка моя? – спросил он, кладя руку на ее руку, лежавшую на его локте. Она кивнула:

– Довольна.

Последние дни он бывал с ней повсюду. Когда, разумеется, не был на дежурстве. Она по-прежнему ходила за покупками с миссис Бинг и пила чай у леди Эмберли в обществе Дженнифер. Но муж сопровождал