заниматься сексом?

Он снял ее с себя и положил рядом. Теперь он отчетливо видел ее лицо — еще один признак того, что рассвет близок.

— Ты этого хочешь? — спросил хрипло. — Хочешь, чтобы я использовал тебя как игрушку, пока не доставлю к месту заключения?

На ее лице блуждала мечтательная улыбка.

— А ты будешь моей игрушкой. Я буду получать удовольствие от тебя, Роберт, и, конечно, давать удовольствие тебе. Я тебе обещаю… пока Марсель не расправится с тобой. Займись со мной сексом, Роберт.

— Жуана… — Он наклонился и горячо поцеловал ее в губы.

Похоже, у нее ненасытный аппетит. Можно было бы догадаться и раньше. Но если обычно ее окружало множество мужчин, всегда готовых удовлетворить ее аппетит, то сейчас, кроме него, никого не было. А ему, бедному дуралею, льстила ее потребность в нем, она его возбуждала.

Он положил ладони под ее ягодицы, чтобы смягчить удары о каменный пол, когда он будет удовлетворять свое желание. Но она, казалось, не испытывала никакого дискомфорта. Положив руки ему на плечи, она закрыла глаза. Губы ее приоткрылись, она лежала совершенно неподвижно, что было так непохоже на нее.

— Ох… — выдохнула она, достигнув наивысшей точки наслаждения. — Я и понятия не имела, что такая игра может быть прекрасна, Роберт.

Она допустила нечестный ход, подумал он, но с каких пор он ждет от Жуаны игры по правилам? Она заговорила в тот момент, когда он был более всего уязвим, только что удовлетворив свое желание, и снова устал. Она заговорила в такой момент, когда ему больше всего хотелось верить ей.

Пора было вставать и отправляться в путь. Настал день, а с ним пришло время здравомыслия, время посмотреть на нее при дневном свете и снова вспомнить, что она собой представляет.

Но видит Бог, она была великолепной женщиной, с которой так хорошо заниматься любовью… то есть, конечно же, сексом. Мысленно он называл более неприличным словом то, что происходило между ними ночью.

— Вставай и одевайся, — сказал он, скатываясь с нее и шлепая по ягодицам. — Пора в дорогу.

Она села.

— Знаешь, Роберт, когда-нибудь я сделаю тебе то же самое. Шлепки терпеть не очень приятно.

— Но я не твой пленник.

— А я думала, что ты пленник. — Она улыбнулась. — Хотя, наверное, ты никогда в этом не признаешься. — Она пожала плечами. — И твое упрямство мне больше всего в тебе нравится. — Она поднялась на ноги, не обратив внимания на протянутую ей руку, и отряхнула платье. — Фу! Мятое. Маркиза дас Минас устроила бы скандал, если бы ей предложили надеть мятое платье.

Она взглянула на него и рассмеялась.

— Но маркиза ведь страшная зануда, не так ли? Целыми днями только и делает, что флиртует, притворяется беспомощной да придумывает разные поручения влюбленным в нее джентльменам. Я с ума бы сошла, если бы не имела возможности время от времени становиться Жуаной Рибейру.

— Жуана?..

— Жуана Рибейру. Еще одно мое обличье, Роберт. Та, которая занималась с тобой сексом несколько минут назад и прошлой ночью. Не думаешь же ты, что такое могла бы сделать маркиза? Она умеет только флиртовать. К тому же ты не джентльмен, а она леди. И еще: она бы наверняка потребовала перину. Так что обличье Жуаны Рибейру мне значительно больше по душе.

Иногда она бывает обворожительной, подумал он, наблюдая, как она застегивает ремень на талии или недовольно хмурится при виде мятого платья, которое ночью было задрано выше груди. Волосы ее спутались. Она была босиком. И он никогда еще не видел ее более прекрасной, чем сейчас.

С Жуаной было легко забыться и жить, наслаждаясь моментом, несмотря на то что еще не зажившие синяки и ссадины на его теле напоминают, как жестока и безжалостна она на самом деле.

Он пристегнул саблю, засунул за пояс ее нож и повесил на правое плечо ее мушкет и свою винтовку. Еды оставалось мало. Разумнее было бы отложить завтрак на тот случай, если в течение дня не удастся пополнить запасы продовольствия.

— Готова? — спросил он.

— К чему угодно, — ответила она, улыбаясь. — Ведите, сэр.

И он повел. Интересно, думал он, когда новизна приключения пройдет и дадут о себе знать мышечная боль и ссадины на ногах, исчезнет ли с ее лица жизнерадостная улыбка? И как скоро полуденный зной заставит ее умолять его сделать привал? И когда она от голода станет злой и раздражительной? Но пока все казалось ей увлекательным приключением.

Он оглянулся, чтобы убедиться, что она не отставая следует за ним вниз по склону. Она снова улыбнулась ему.

Видит Бог, было трудно не ответить ей улыбкой. Трудно было игнорировать чувство радости бытия, которое ощущалось в теле после близости с ней.

К концу дня они добрались до другого ущелья, не такого глубокого, как то, в котором находился лагерь отряда Дуарте, менее лесистого и с более узким и мелким ручьем. Тем не менее оно обеспечивало долгожданное укрытие от жары, стоявшей в последние дни августа.

Они, не заезжая, проехали мимо двух видневшихся в отдалении ферм. Капитан Блейк сказал, что Алмейда уже близко. Прежде чем приступить к выполнению полученного задания, он хотел взглянуть, как там обстоят дела.

— Незачем заставлять бедолаг покидать свои дома и сжигать все, что они оставляют, пока не возникнет необходимость, — сказал он. — А вдруг Алмейда продержится до осенних дождей и французы все-таки решат не вторгаться в Португалию в нынешнем году.

Они даже не остановились, чтобы пополнить запасы продовольствия. Но днем из-за жары есть не хотелось. Только пить. Поэтому, увидев ручей, они особенно обрадовались.

Жуана опустилась на колени, наклонилась к воде и стала жадно, с наслаждением пить. Подняв голову, она увидела, что капитан делает то же самое.

— Я боялась, что ты не остановишься, — призналась она. — Думала, что заставишь меня проехать мимо. Ты, кажется, целый день сегодня проверял меня на прочность, Роберт? Тебе хотелось увидеть, как я буду громко сетовать на отсутствие экипажа и слуг?

Он промолчал, но она знала, что права. Преследователей за целый день они не заметили, и им, конечно, следовало бы заехать на встретившиеся по пути фермы хотя бы для того, чтобы предупредить жителей, что им, возможно, придется уехать в ближайшее время.

Когда он, скрестив ноги, уселся на берегу и даже не взглянул в ее сторону, она поняла, что ее догадка была правильной. Ему бы очень хотелось, чтобы она стонала, жаловалась и просила пощады. Она сбросила сандалии и опустила ноги в воду, поморщившись от холода — и, если говорить честно, от боли тоже, — и пошевелила пальцами.

— Что ты собираешься делать в Алмейде? Снять осаду в одиночку? — Она поболтала ногами в воде и снова пошевелила пальцами, заметив, что он на них смотрит.

— Хочу посмотреть, как держится Кокс и весь гарнизон. Если все в порядке, Жуана, мы двинемся на запад, где я буду в безопасности, а тебе придется несладко. Твой любовник не осмелится следовать за тобой в глубь Португалии, пока не падет крепость.

— Значит, мне следует надеяться, что она падет безотлагательно, — сказала она.

— Я бы не советовал. — Он повернулся к ней. — Кокс — упрямый мужик, а Алмейда не из тех крепостей, которые легко взять приступом.

Она пожала плечами.

— Марсель приедет. Я знаю. Несмотря ни на какую опасность. — Она верила собственным словам. Не может быть, чтобы она нашла его наконец, завоевала его сердце и потеряла потому лишь, что хотела убить его не в Саламанке, а на земле Португалии. — Ты собираешься остановиться здесь на ночь?

Он, прищурив глаза, огляделся вокруг.

— Да. Кажется, здесь подходящее место. — Он указал на группу деревьев с густыми кронами. — Деревья нас и спрячут от постороннего взгляда, и от непогоды укроют. Да и постель там будет помягче, чем прошлой ночью.

Она улыбнулась.

— Прошлой ночью у меня была очень удобная постель…

Блейк был явно недоволен тем, какой оборот приняли их отношения. Жуана поняла состояние его раздражения по многим признакам: он, например, шел целый день на несколько шагов впереди, ограничивался самыми банальными замечаниями, избегал говорить о чем-нибудь личном, как будто напрочь забыл о том, что прошлой ночью они стали любовниками.

Она была рада, что идет немного позади, потому что ей значительно труднее стало преодолевать крутые извилины дороги. Она наблюдала, как он шагает, — длинные сильные ноги, узкие бедра, широкие плечи и спина, белокурые волнистые волосы, которые курчавились на затылке… Он без всяких усилий нес на плече два тяжелых ружья, а кроме того, саблю. Она самым бесстыдным образом раздела его глазами, и ей понравилось увиденное и она вызвала

в памяти все, что произошло ночью, и, несмотря на свою неопытность, поняла, что он очень умелый любовник.

Она хотела, чтобы он поделился с ней всем, что знает. И еще ей хотелось нежных взглядов и нежных слов. Но не сейчас.

— Мы будем сегодня ночью снова заниматься любовью? — спросила Жуана.

Роберт подобрал с земли камешек и швырнул в ручей.

— Лучше давай подкрепимся остатками еды и перенесем вещи под деревья, — сказал он.

— Ты не ответил: да или нет? — улыбнулась она. — Роберт, дай мне на минутку мой нож.

— Нет.

— Ты не хочешь спросить, зачем он мне понадобился? Неужели ты думаешь, что я хочу вырезать им свои инициалы на твоей груди?

— Скажи, зачем тебе нож, и я сам сделаю то, что тебе надо.

— Правда? Тебе мое сообщение понравится, Роберт. Подтвердятся все твои подозрения относительно моей изнеженности. У