нем. Ситуация во многом походила на бал у Ангежа в Лиссабоне, с той лишь разницей, что здесь было меньше укромных уголков, где можно было спрятаться. Хорошо еще, что он был волен уйти когда пожелает. И он решил, что уйдет, как только его заметят маркиза и лорд Веллингтон.

Уж лучше находиться в Саламанке и ждать, когда попадешь в плен, думал он, входя в большой зал и стараясь выглядеть спокойно и непринужденно. Или идти в бой впереди пехоты плечом к плечу со своими стрелками, где его в любой момент мог снять выстрелом вражеский снайпер.

Отыскать в зале маркизу дас Минас было нетрудно. Целая толпа офицеров в великолепных военных мундирах, сверкающих золотым и серебряным галуном, окружала ее и жужжала комплименты, как туча пчел над ульем.

— Боб! — окликнул его жизнерадостный голос с другого конца зала. — Ну наконец-то! Я слышал, что ты в городе.

Оглянувшись, он усмехнулся, с облегчением увидев капитана Роландсона из 43-го батальона, чья широкая улыбка казалась особенно приятной в море незнакомых лиц.

— Нед? А ты что здесь делаешь?

— Я выступаю в роли курьера, — ответил тот. — Вчера приехал, а завтра с первым лучом света обратно. Но сюда не мог не прийти, потому что должен был засвидетельствовать свое почтение маркизе. Не почтение, а скорее обожание издали. А ты, я слышал, сопровождал ее из Лиссабона? Счастливчик! Расскажи, как все было.

— Мы слишком быстро ехали, — рассмеялся Блейк. — Если бы я ехал один, то прибыл бы всего на один день раньше. Расскажи лучше, как идут дела на реке Коа?

— Кроуфорд чувствовал себя как рыба в воде. Считает, наверное, что он один может сделать больше, чем целая армия. Но настоящие подвиги будут совершаться, наверное, когда начнется наступление. А ты, я вижу, все-таки выжил, Боб? Никто и думать не хотел о том, что ты не выживешь. Ты слишком упрям, чтобы умереть из — за того лишь, что пуля прошла в дюйме от сердца.

Рид заявил, что не желает становиться вместо тебя капитаном благодаря твоей смерти. Ты возвращаешься вместе со мной?

Капитан Блейк поморщился.

— У меня еще есть здесь одно дело. Так что оставьте для меня мою долю участия в битве. Не забирайте себе всю славу.

Капитан Роландсон от души рассмеялся.

— Я хотел бы потанцевать вон с той высокой темноволосой красоткой в зеленом. Видишь, Боб? За последние полчаса я по крайней мере трижды встречался с ней взглядом, и мне кажется, она согласится. Может быть, ей нравятся рыжие, а? Но, к сожалению, я не знаю ни слова по-португальски. Иди поговори от моего имени с сопровождающей ее дуэньей.

Откровенно говоря, капитану Блейку было неудобно говорить с девушкой, потому что она сидела совсем близко от маркизы, флиртующей со своими поклонниками, толпа которых здесь была внушительнее, чем в Лиссабоне. Следуя за капитаном Роландсоном, он сожалел о своей способности к иностранным языкам.

Дело разрешилось к всеобщему согласию: высокая девушка и ее дуэнья были очень рады принять приглашение британского офицера, несмотря на то что не знали ни слова по-английски. Капитан Блейк, поклонившись, отошел от дуэньи, а парочка вышла на танцевальную площадку, так как вскоре должен был начаться следующий танец.

Он не смог удержаться, чтобы не взглянуть в сторону маркизы. Она была по-прежнему в белом. Ее бальное платье, расшитое серебряной нитью, загадочно поблескивало. Темные волосы она гладко зачесала назад, соорудив на затылке каскад локонов.

И тут он пожалел, что поддался искушению и посмотрел в ее сторону. Он встретился с ней взглядом и несколько смущенно поклонился. Было бы неучтиво теперь уйти. Он понимал унизительный контраст своего потрепанного зеленого мундира и до блеска начищенных сапог с окружавшим ее великолепием. Однако, сделав глубокий вдох, подошел к ней.

— Капитан Блейк! — воскликнула она, опуская веер и улыбаясь ему. — Вы опоздали, тогда как любой из джентльменов готов бросить вам в лицо перчатку и вызвать для выяснения отношений за то, что вы зарезервировали за собой первый танец со мной.

— Если мужчина появляется тогда, когда вот-вот начнет играть музыка, он не заслуживает чести танцевать с вами, Жуана, — сказал гвардейский капитан, поглядывая на Блей-ка с презрением и насмешкой. — Вы должны отругать его как следует и прогнать.

— Что я слышу, Жуана? — воскликнул с добродушным смехом подполковник Королевского немецкого легиона. — Нас всех обскакал простой капитан стрелков, прошу прощения за мой немецкий. Они считают себя элитой, потому что являются лучшими стрелками в армии. Вас зовут Блейк, не так ли? Герой, отличившийся во время летнего отступления из Талаверы? Ладно, если вы решили непременно танцевать со стрелком, Жуана, то уж лучше с таким вот героем.

Она взяла капитана под руку и улыбнулась разочарованным поклонникам.

— Вы действительно поздно появились, капитан, — сказала она, направляясь с ним на танцевальную площадку. — Кстати, вы танцуете?

— Танцую, мэм, — буркнул Блейк, не ответив на ее улыбку. Ему никогда не приходилось танцевать на балу, а уж танцевать с ней, когда за ними следят глаза половины присутствующих в зале мужчин… К тому же он не любил, когда решали за него и заставляли чувствовать себя марионеткой в чужих руках.

— Видите, как я стараюсь отблагодарить вас за сопровождение? — улыбнулась Жуана. — Я отдала вам первый танец, капитан, даже раньше, чем вы пригласили меня. Вы хоть приблизительно знаете, скольким мужчинам я отказала?

— Могу лишь догадываться, мэм.

Но тут заиграла музыка, и они, на время прекратив разговор, стали танцевать кадриль.

— Так-так, — промолвила она несколько минут спустя, — вы и впрямь умеете танцевать, причем очень хорошо. У вас, должно быть, был хороший учитель.

— Моя мать.

Она улыбнулась.

— Она любила танцевать? Она часто танцевала?

— Чаще всего со мной, а иногда с отцом.

Тогда он был совсем маленьким и помнил, с каким удовольствием смотрел на родителей, танцующих под мелодию, которую напевала мать, и как весело смеялся отец. Он помнил, как принимался теребить юбки матери или бриджи отца, привлекая к себе внимание, и они поднимали его на руки и продолжали танцевать втроем. В то время он считал их семейную жизнь нормальной и счастливой. Она и была счастливой.

— Капитан Блейк, — окликнула его маркиза, — вы забыли обо мне. Замечтались. Они танцевали на светских балах? Может быть, их обоих уже нет в живых? Отец ваш тоже умер, как и ваша мать?

Он взглянул на нее, удивляясь, что она до сих пор не узнала его. Неужели он неузнаваемо изменился за одиннадцать лет? Или он для нее не так много значил, что она забыла о его существовании, как только уехала в экипаже своего отца и Хэддингтон-Холл скрылся из вида? Она же изменилась не очень сильно, если не считать того, что пятнадцатилетняя девочка, мечтавшая поскорее повзрослеть и наслаждаться жизнью, превратилась в кокетливую женщину, которая, судя по всему, слишком наслаждается жизнью, чтобы быть счастливой. Интересно, любила ли она когда-нибудь, несмотря на многочисленных любовников? И любила ли она своего мужа?

Конечно, нельзя сказать, что сам он придавал любви большое значение.

— Насколько мне известно, он жив, — ответил Блейк. Жуана вздохнула.

— Пора бы мне привыкнуть к тому, что вы отвечаете всегда только на один, последний, вопрос из всех, которыми я вас засыпаю. Мне следует, видимо, задавать вам по одному вопросу. Вы любили свою мать?

— Пока я рос, она была оплотом моего счастья и безопасности.

— И ваш отец так сильно горевал, что сломался? Вы из-за этого пошли служить?

— Я пошел в армию, потому что хотел своими силами пробиться в жизни.

Она вздохнула и рассмеялась.

— Ну вот, я снова задала сразу два вопроса, а вы ответили на один, причем менее важный. Я любопытна, капитан. Как правило, у мужчины можно без труда выпытать любые сведения о нем самом. Стоит задать один вопрос, и мужчина с удовольствием рассказывает всю историю своей жизни. Теперь я понимаю, почему вы шпион, — сказала она. — А вот и Артур. Я очень рада, что он пришел. Если бы он здесь не появился, тетушка сочла бы себя социальным изгоем. Вы уже говорили с ним после приезда?

— Да, мы обменялись несколькими фразами, мэм.

— Ах, капитан, — промолвила она, одарив его очаровательной улыбкой, — могу поклясться, что вы не ограничились обменом любезностей. Вы не находите, что говорить и танцевать одновременно весьма утомительно?

Еще бы не утомительно. Она была прекрасна — танцевала легко, глазки блестели. И от нее исходил аромат тех же духов, на которые он обратил внимание в Обидосе. Вечер, который они провели там, был одновременно и мечтой, и кошмаром. Он помнил, как держал ее в объятиях — миниатюрную, теплую, мягкую. Он помнил ее запах, вкус губ, желание, которое она зажгла в нем, помнил, как удивила его ее реакция. И весьма болезненное завершение поцелуя, а также ее смех и осознание того, что она теперь понимает его уязвимость к ее чарам, как и у любого из ее многочисленных поклонников.

— Вы должны зарезервировать еще один танец со мной, капитан, — сказала она, поддразнивая его. — Сразу же после ужина? Обычно я не резервирую танцы заранее, потому что и сама не уверена, захочу ли к тому времени танцевать. Но для вас я сделаю исключение. — Жуана взглянула на него из-под полуопущенных ресниц и продолжала: — И мы не будем танцевать, а прогуляемся в одном из тетушкиных внутренних садиков, где более уединенно, чем в общем саду. Договорились? Я даже рискну не взять с собой Матильду, тем более что она терпеть не может выходить на воздух поздним вечером. — Она опять искоса посмотрела на него. —