Несмотря на ранний час, на мощенном булыжником конном дворе гостиницы «Золотой орел», что в тридцати милях от Лондона по дороге в Бат, царило необычайное оживление, вызванное остановкой дилижанса, следующего на запад. Когда его пассажиры, покончив с завтраком, снова отправились в путь, конюхи стали выгребать из стойла навоз и старую солому. Потом двое из них принялись чистить лошадей, а третий занялся легкой двуколкой виконта Кинкейда, запрягая в нее лошадей.

Сам виконт, стоя у дверей, молча наблюдал за всей этой суетой: в бобровой шапке, пальто с пелеринами, он выглядел настоящим городским денди; это впечатление еще больше усиливало холодное выражение его лица.

Тем не менее он успел придирчиво осмотреть лошадей и отметить про себя, что они неплохо ухожены.

Время было совершенно неподходящее, чтобы пускаться в путь: виконт собирался выехать не раньше девяти и уж ни в коем случае не возвращаться обратно в Лондон, откуда прибыл только вчера во второй половине дня; но порой досадные случайности заставляют человека менять свои намерения.

Все началось с того, что трактирщица ни свет ни заря потребовала от него вознаграждения. Он знал из своего опыта, что в гостиницах никогда не требуют плату за ночные развлечения, а терпеливо ждут, пока гость проснется и позавтракает.

Теперь же нечего было и думать о завтраке: бекону, почкам и яйцам придется подождать до его приезда в Лондон.

Причиной неожиданного недоразумения послужило то обстоятельство, что у него украли кошелек. Виконт обшарил свою комнату, на глазах у раздосадованной трактирщицы, которая все это время стояла в нетерпеливом ожидании, воинственно подбоченившись. Несмотря на гневные взгляды, ему пришлось обыскать и ее.

К своему огорчению, Кинкейд в очередной раз убедился, что девица с горящими глазками и ямочками на щеках, которая накануне вечером так соблазнительно покачивала бедрами и выставляла напоказ свой бюст, распаляя его желания, а потом оказалась столь опытной и неутомимой в постельных утехах, превращается в назойливую сквернословящую сварливую девку, стоит ей только узнать, что она не получит денег.

Спустившись к хозяину гостиницы, виконт небрежно поинтересовался, что это за заведение, в котором пропавший кошелек гостя столь долго не могут найти. На это хозяин гостиницы, ничуть не испугавшись, заявил: в его доме до сих пор никогда не случалось ничего подобного и он вполне доверяет своим слугам. Однако если джентльмен настаивает, то в любой момент он может всех, до последнего человека, раздеть догола, несмотря на то что вот-вот прибудет дилижанс с пассажирами, и посмотреть, нет ли у кого-нибудь из челяди кошелька, который украли у его светлости.

Лорд Кинкейд внимательно посмотрел в глаза хозяина гостиницы и отклонил его предложение. Лучше уж примириться с неизбежным и постараться сохранить достоинство.

– Мой счет, – потребовал он, протягивая руку и стараясь сделать это настолько солидно, насколько было возможно в его положении. Больше всего он сожалел о том, что не может предупредить своего слугу, который, несомненно, в эту минуту уже собрал вещи, готовясь покинуть дом, чтобы ехать с хозяином в Бат. – Завтра я пришлю вам ваши деньги. И ваши, Бесси, тоже, – добавил он, обращаясь к трактирщице, которая с недовольным видом стояла в дверях.

По утверждению хозяина, это была спокойная ночь, а из постояльцев остались только джентльмен, с которым виконт играл прошлым вечером в карты, его нарядная жена, слуга и еще две леди, приехавшие без слуг, с одним лишь кучером.

И тут лорд Кинкейд вдруг понял, что его унижения на этом не кончаются. Прошлым вечером он проиграл мистеру Мартину значительную сумму, и тот разрешил заплатить долг утром, поскольку время позднее, а компания у них благородная. Теперь виконт вынужден будить этого джентльмена, который, несомненно, спит в объятиях своей дамы, и просить отсрочки на день или два.

К счастью, мистер Мартин оказался человеком порядочным и даже предложил виконту денег взаймы, чтобы тот мог продолжить путешествие. Разумеется, лорд Кинкейд поспешил отказаться, но тут ему с улыбкой напомнили, что пошлину на заставе перед въездом в Лондон приходится платить всем, и виконту против воли пришлось взять необходимую сумму.

Теперь он стоял, похлопывая хлыстом по сапогу и уговаривая себя не раздражаться медлительностью конюха, потому что у него не было даже пенни, чтобы дать этому увальню на чай.

Внезапно дверь за его спиной открылась, и два вновь прибывших постояльца отталкивающего вида стали медленно приближаться к нему.

Виконт Кинкейд не зря прожил на свете свои двадцать восемь лет; к тому же не требовалось особой проницательности или опыта, чтобы узнать в этих джентльменах бандитов и догадаться об их намерениях.

Выражение лица виконта почти не изменилось, пока он оценивал обстановку. Один из разбойников был гораздо выше его, второй ниже, но оба шире в плечах и не скованы в движениях тесной одеждой. Они стояли слишком близко к виконту, и он отбросил хлыст на мостовую, поняв, что не сможет им воспользоваться.

Увернувшись от удара одного из нападавших, лорд Кинкейд точно попал ногой в живот второго. Получив короткую передышку, он сбежал по ступеням во двор и приготовился отразить новое нападение.

– Отлично, – процедил виконт сквозь зубы. – Ну, кто первый?

Оба бандита подступили к нему не мешкая. Кто-то третий, невидимый, навалился на спину лорду Кинкейду. Он еще успел подумать, что трое против одного.

Пожалуй, многовато, и тут же от удара кулаком под ребра у него перехватило дыхание и подкосились колени.

Молчаливая схватка длилась не более минуты, после чего Кинкейд почувствовал, что двое крепко держат его, не давая уклониться от пронзительного взгляда того, который был повыше.

– Думаю, ты сегодня утром вдоволь налюбовался собой, глядя в зеркало, – сказал высокий и усмехнулся, обнажив остатки желтых зубов с одной стороны рта. – Твое рыло уже не будет таким хорошеньким, когда ты посмотришь в зеркало в следующий раз.

По крайней мере у них нет ни пистолетов, ни ножей, философски отметил лорд Кинкейд, и тут же ощутил страшный удар кулаком в челюсть: казалось, будто у него вышибли мозги. Навряд ли его хотят убить… Но что им от него нужно? Денег? Их у него все равно нет…

И вдруг виконт понял, что его руки свободны, а нападавшим теперь самим приходится отражать атаку.

Позже, сидя в своей двуколке, по дороге в Лондон, виконт с трудом удерживался от смеха, несмотря на рассеченную губу, распухший глаз и боль под ребрами.

Дело в том, что его неожиданным спасителем, появившимся на конном дворе невесть откуда, была… женщина: что-то пронзительно крича насчет трусов, мерзавцев и негодяев, она больно ткнула большим черным зонтом под ребра одному из бандитов.

И тут неожиданно трое громил пустились наутек, громко стуча сапогами по булыжной мостовой. Женщина не обладала солидной комплекцией, отчего ее победа казалась просто невероятной и даже смешной.

Хотя лорд Кинкейд в результате варварского нападения мог теперь видеть мир только одним глазом, он сразу по достоинству смог оценить отвагу своей спасительницы – женщина стояла перед ним в одной белой фланелевой ночной рубашке, закрывающей ее всю, от шеи до кистей рук и ступней босых ног, ее грудь вздымалась, щеки пылали, глаза сверкали. Светлые волосы, заплетенные в две толстые косы, достигали ей до талии, а лицо незнакомки лоснилось, будто кто-то только что смазал его маслом.

И тут виконт словно увидел всю картину со стороны, причем ситуация представилась ему настолько комичной, что, несмотря на боль во всем теле, он едва не расхохотался.

Мисс Дейзи Моррисон стояла у окна своей комнаты в гостинице «Золотой орел» и рассеянно смотрела вниз, на конный двор. Конечно, более приятно было бы смотреть на вид перед фасадом гостиницы, а заодно иметь комнату побольше и не такую горбатую кровать. Рядом находилась