для него более поземному, чем они звучат в действительности, и предметы он будет видеть с земной поправкой… Рэнди никогда не увлекался индийской средневековой поэзией, иначе он мог бы однажды прочесть такие строки: «Глаза того не зрят, чего не видит разум… Чем ум твой овладел, то и увидишь глазом». Но, понимая это, Рэнди понимал и то, как важно не увлечься бессмысленными попытками отделить иллюзии от реальности, как важно правильно воспринять существо событий. Он был готов к этому.

Торнблад ступил на шаткие дребезжащие мостки, нависшие над обрывающейся в долину скалой, сделанные из чего-то наподобие дюралевых профилей. Тут же к мосткам подплыл по воздуху небольшой летательный аппарат. Черный, без иллюминаторов, приплюснуто-обтекаемой формы, он напоминал глубоководную рыбу (как узнал вскоре Рэнди, эти шлюпки назывались станнерами). Не повернув головы, Торнблад выдвинул над плечом короткий блестящий ствол. Ярко-фиолетовый луч протянулся к приемнику на корпусе станнера, и кабина раскрылась, как цветочный бутон, обнажив интерьер с двумя креслами. Левое кресло было свободно, в правом восседала угловатая машина, подмигивающая десятками светодиодов.

— Торнблад Разрушитель, — сказала машина, и Рэнди услышал почтение и суеверный ужас в обертонах высокого голоса.

Лучевой генератор с гудением втянулся в плечо Торнблада, и киборг зашагал к станнеру по мосткам, едва выдерживавшим его вес. Его неуклюжая походка была не лишена при том некоего изящества — угадывалось, что при необходимости он способен двигаться легко и стремительно, реагировать молниеносно.

Кабина станнера оказалась прозрачной изнутри. Шлюпка скользнула вниз, плавно отошла от мостков. Рэнди бросил прощальный взгляд на скалу и увидел ее не только своим обретенным, прямым и непосредственным бесплотным зрением, но и глазами Торнблада. Он завершал подключение не к сознанию киборга (он не смог бы прочесть мысли Торнблада), но к его ощущениям и органам восприятия.

Торнблад огляделся вокруг, вновь привыкая к облику мира, в который он вернулся, впитывая потоки информации, несущиеся по микроэкранам оптического устройства бесконечными рядами цифр и комментариев. Он рассылал по телу нервные импульсы, и ему доставляло удовольствие чувствовать, как их подхватывают и передают дальше сращенные с нервами золотые электроды, как отзываются с готовностью крошечные сервомоторы, как приходят в движение гармонизированные элементы его совершенной конструкции.

Он посмотрел вниз и, удовлетворенный увиденным, обратился к уоки — примитивному, туповатому роботу, расположившемуся за штурвалом станнера.

— Здесь почти уже все в порядке. Пусть команда-М разберется окончательно, а я возвращаюсь на «Призрак».

Уоки поднял шлюпку высоко в воздух и направил ее к слайдеру — небольшому антигравитационному кораблю-челноку. Через минуту станнер вплыл в распахнутый люк слайдера, и челнок стартовал на орбиту… Рэнди знал, что именно на орбиту. Хотя он действительно не мог читать мысли киборга так, как человек читает книгу, он все же удивительно быстро узнавал очень многое.

Торнблад возвратился в свой мир, мир войн Дамеона… Не так, как возвращается странник после долгих скитаний. Он просто занял свое место во Времени, словно не отсутствовал ни единой секунды.

По сравнению с темной, усыпанной тысячами огней, грозящей гигантскими жерлами логгеров громадой зависшего на стационарной орбите галактического крейсера под названием «Призрак» слайдер казался пылинкой. Он скользил вдоль бронированной обшивки, видимой в лучах его прожекторов словно сквозь дрожащий туман из-за включенного защитного поля, едва не задевал причальные фермы и хитроумные сплетения трубопроводов вспомогательных двигательных установок. Торнблад сигнализировал о своем прибытии, и слайдер был принят одним из кормовых шлюзов, расположенным близ исполинских рельефных кожухов главных двигателей.

В просторном помещении шлюза инженеры и низший технический персонал развернули ремонтно- профилактические работы. В дыму и грохоте сверкали вспышки аппаратов точечной сварки, по рельсам катились тележки с оборудованием, возле размонтированного щита резервной сети центрального блайда суетились электронщики в синих робах.

Покинув слайдер, Торнблад с одобрением осмотрел зону работ. Открылась высокая стальная дверь в переборке, и перед Торнбладом предстали стратегический советник генерал Дорман и отвечающий за вооружение «Призрака» генерал Корн.

— Ваше сиятельство… — начал было Дорман.

— Потом, генерал, — остановил его Торнблад. — Я выслушаю все доклады на совещании. Сейчас только одно: когда «Призрак» будет готов к рейду?

— По мнению Уигли, нам понадобится еще около пятидесяти часов по среднесистемному времени, ваше сиятельство.

— Хорошо. Поднять на ноги всех, кто может принести хоть какую-то пользу. Если астронавигаторы могут начищать дверные ручки, пусть делают это, но «Призрак» должен сняться с орбиты не позднее чем через двадцать пять часов.

— Но…

— Вы поняли?

— Да, ваше сиятельство.

— Выполняйте.

— Слушаюсь.

Дорман переглянулся с Корном. Не обращая больше на них внимания, Торнблад вышел в коридор и поспешил в навигационную рубку.

Здесь дежурные офицеры вскочили со своих мест и приветствовали Торнблада ритуальными жестами, а потом вновь уселись к экранам блайда, управляющего компьютера. Такие компьютеры не обладали полноценным интеллектом, а лишь обрабатывали информацию и обеспечивали исполнение команд. Никто из противоборствующих сторон в условиях беспрерывной войны не рисковал производить подлинно разумные нейрокомпьютеры для космических кораблей, хотя делать это научились давным-давно. Интеллект предполагает и независимость мышления, а любые попытки ограничить таковую уничтожают его. Действия независимо мыслящего компьютера предсказать невозможно, и приходилось довольствоваться не столь совершенными машинами. Тех же, кто склонялся к авантюрам с компьютерным интеллектом, надеясь на военные выгоды, надежно предостерегала память о судьбе выжженной дотла планеты Ридл, где добровольно-вынужденный запрет был нарушен. Разумеется, запрет этот относился лишь к тактическим компьютерам, а не к главному суперкомпьютеру Дамеона…

Торнблад встал за спиной инженер-полковника Уигли.

— Я отдал приказ о завершении подготовки за двадцать пять часов, — негромко сообщил он. Уигли вздохнул:

— Да, ваше сиятельство.

— Что с трансфойлом?

— Аннигиляторы работают на половину мощности. Емкости загружены на семьдесят пять процентов.

— Повысьте мощность. Сто процентов нужны мне к моменту старта с орбиты.

Трансфойлом (в отличие от фойла, топлива для пространственных двигателей) называлась особая переходная форма антиплазмы, средняя между веществом и энергией. Производимый аннигиляторами «Призрака» трансфойл служил активным агентом в корд-генераторах, позволяющих кораблю проникать в корды, зоны темпорального искажения, Корды (или пространственно-временные коридоры), искусственно созданные тоннели в галактическом континууме, связывали отдаленные звездные системы. Через них любой корабль, оборудованный корд-генератором, мог почти мгновенно достигнуть намеченной точки Галактики. Конечно, при условии, что туда ведет какой-либо из кордов… Ибо трудно доехать до места, если не проложена дорога. Можно, но долго. Тысячи лет.

— Дальнейшее повышение мощности небезопасно, — предупредил инженер. — Перегрев линии, и авария… Тогда мы застрянем тут не на двадцать пять часов, а на все сто.

— Придется рискнуть, — сказал Торнблад.

— Слушаюсь…