Эпохой. Недостаточной свободой.Перевалить на отческий бардак,Списать на перетруженный рассудок,На fin de siecle и на больной желудок…Но если все на самом деле так?!
1995 год
Муза
Прежде она прилетала чаще.Как я легко приходил в готовность!Стоило ей заиграть на лире,Стоило ей забряцать на цитре,Пальцами нежно перебирая —Струны, порочный читатель, струны.После безумных и неумелых(Привкус запретности!) торопливыхСовокуплений она шептала:«О, как ты делаешь это! Знаешь,Н. (фамилия конкурента)Так не умеет, хоть постоянноИзобретает новые позыИ называет это верлибром,Фантасмагорией и гротеском».О, синхронные окончаньяСтрок, приходящих одновременноК рифме как высшей точке блаженства!О, сладострастные стоны гласных,Сжатые губы согласных, зубыВзрывных, задыхание фрикативных,Жар и томленье заднеязычных!Как, разметавшись, мы засыпалиВ нашем Эдеме (мокрые листья,Кроткий рассвет после бурной ночи,Робкое теньканье первой птахи,Непреднамеренно воплотившейЖалкую прелесть стихосложенья)!И, залетев, она залетала.Через какое-то время (месяц,Два или три, иногда полгода)Мне в подоле она приносилаНесколько наших произведений.Если же вдруг случались двойняшки«Ты повторяешься», — улыбалась,И, не найдя в близнецах различья,Я обещал, что больше не буду.Если я ей изменял с другими,Счастья, понятно, не получалось.Все выходило довольно грубо.После того как (конец известен)Снова меня посылали к Музе —Ибо такая формулировкаМне подходила более прочих,—Я не слыхал ни слова упрекаОт воротившейся милой гостьи.Я полагаю, сама изменаЕй вообще была безразлична —Лишь бы глагольные окончаньяНе рифмовались чаще, чем нужно.Тут уж она всерьез обижаласьИ говорила, что Н., пожалуй,Кажется ей, не лишен потенций.Однако все искупали ночи.Утром, когда я дремал, уткнувшисьВ клавиши бедной машинки, гостья,Письменный стол приведя в порядок,Прежде чем выпорхнуть, оставлялаРядом записку: «Пока! Целую!»Это звучало: пока целую —Все, вероятно, не так печально.Нынче она прилетает редко.Прежде хохочущая девчонка —Нынче тиха, холодна, покорна.
