и надел на фломастер колпачок. Обычно он так не делал, но сейчас книга слишком демонстративно красовалась на столике, да еще в паре с выразительным фломастером: Крейг непременно заметил бы и безжалостно высмеял эту претензию на интеллектуальность.

Куда девать книгу? Селден избрал ящик маленького секретера. Ящик оказался забит бумагами: листочками с телефонными номерами и каракулями, счетами, пустыми конвертами; были здесь и официальные письма. Селден придавил все это книгой и задвинул ящик. Убрав книгу, он облегченно перевел дух. Он знал, что если Джейни навяжет гостю умный разговор, тот ее уничтожит, не кроет пустоту ее разглагольствований с точностью хирургического скальпеля.

Крейг Эджерс принадлежал к тем людям, которые получают от жизни удовлетворение, только когда подтверждается их уверенность, что они в значительной мере превосходят умом остальное человечество. Ему всегда хотелось стать «великим романистом»; еще студентом он страшно завидовал чужим трудам, что вообще отличает непризнанных гениев. После выпуска Крейг стал еще язвительнее: ведь Селден, приехав в Лос-Анджелес, сразу получил завидное место, потому что сумел найти материал для одного знаменитого продюсера. Почти сразу ему попалась книжки под названием «Брошенная земля», из которой сварганили многомиллионный блокбастер, благодаря чему Селден закрепился в шоу-бизнесе и заработал свои первые сто тысяч долларов. Крейг тем временем трудился на низкооплачиваемой должности в журнале «Нью- йоркер»: ему поручили проверять достоверность сообщений. В последующие годы звезда Селдена продолжала взлет, а Крейг все прозябал. Он публиковал одно за другим эссе, написал три романа и слыл «многообещающим литературным талантом» в узких кругах, где подобная ерунда имеет вес, однако за их пределами его усилия оставались незамеченными.

Три месяца назад все изменилось. В сентябре Крейг опубликовал толстенный том «В смятении», который мгновенно занял первое место в списке бестселлеров «Нью-Йорк тайме», и Крейга поспешили объявить новым Толстым. Он стал постоянным гостем телевизионных ток-шоу и аналитических программ, его портреты красовались повсюду-хотя Селден подозревал, что это одна и та же старая фотография, сделанная много лет назад, когда Крейгу еще не исполнилось сорока лет.

Раздался звонок, и Селден велел привратнику направить Крейга наверх. Он занял позицию у двери, испытывая сильную тревогу. Впервые перед ним должен был предстать успешный Крейг — как на него подействовала долгожданная удача? Через минуту Крейг постучал и вошел, принеся с собой запах холода и сигарет. Объятия его Селден мысленно назвал медвежьими, одежду, как всегда, никудышной. Правда, в Крейге было теперь фунтов тридцать лишнего веса.

Он по-хозяйски прошел в гостиную и огляделся.

— Ну, Роуз, — начал он презрительным тоном, от которого после двадцати лет борьбы за признание уже не мог, наверное, избавиться, — я-то думал, ты стал большой шишкой, а ты живешь в гостинице!

— А я думал, что быть удачливым романистом значит одеваться не так, как одеваются неудачливые, — парировал Селден.

— Это ты у нас вечно модничал, Роуз. — Крейг плюхнулся на диван и снял поношенную шерстяную куртку. — Сегодня настоящая метель!

— Чем тебя угостить? Водкой?

— Лорен унюхает, что я пил. Ну и черт с ней! Ты мог бы представить себя мужем собственной матери?

— С меня хватило одной матушки, — ответил Селден со смехом.

— Потому и подцепил супермодель на десять лет моложе тебя?

— Конечно, — спокойно согласился Селден, считая, что еще рано затевать с Крейгом спор.

Я так и думал. — Крейг почесал голову. С точки зрения Селдена, ее не мешало вымыть. — Кстати, ты что-нибудь знаешь о Шейле?

Селден насторожился.

— Она вышла замуж в тот день, когда получила документы о разводе. — Он отправился в кухню, налил там водку в бокалы со льдом. Меньше всего ему хотелось обсуждать Шейлу и причины распада их брака. — Между прочим, Эджерс, теперь, когда ты

Добился успеха, ты не боишься утратить зоркость? — Он вернулся в гостиную, подал Крейгу бокал и приветственно поднял свой. — Сам знаешь, деньги и слава заставляют забыть, как ужасен в действительности мир…

— Мне это не грозит, — тоскливо проговорил Крейг. — Пол жизни я только и напоминал людям, что они должны меня ненавидеть, поскольку они неисправимые болваны, а я умница. Теперь все, за исключением Лорен, со мной согласились. Она каждый лень повторяет: несмотря на то что моя книга три месяца входит в список бестселлеров, я остаюсь ослом.

— Меняется многое, но не все, — съязвил Селден. Крейг надолго занялся водкой, потом ответил:

— Все-таки ты меня перещеголял, Роуз. Я знаю, что тряхнул стариной, написав бестселлер, но твоя женитьба — это еще сильнее!

Селден улыбнулся и опустился в кресло.

— Я ведь всегда тебя опережал, Эджерс.

— Ты всех взбесил, — продолжал Крейг, согревшийся и во одушевленный водкой. — Все только об этом и говорят. Мужчины подыхают от ревности, женщины сходят с ума: если Селден Роуз женился на супермодели, значит, то же самое могут отколоть и их мужья. И мужья с ними согласны. Я стал поглядывать па Лорен и думать, как бы и мне…

Селден со смехом отпил еще водки. Крейг стал даже гнуснее, чем в колледже: теперь его можно было назвать просто грязным типом.

— Не занимайся самообманом, — сказал Селден с фальшивым смешком, прикидывая, как быстро можно будет избавиться от гостя. — Ты рассуждаешь, как типичный американский жлоб: смотришь на девчонок на телеэкране и воображаешь, что стоит тебе самому проникнуть на телевидение — и они достанутся тебе. С таким же успехом трехсотфунтовый толстяк может мечтать о верховой езде.

— Я воспользуюсь твоим советом, — бросил Крейг.

— Кроме того, — продолжил Селден, откидываясь в кресле и кладя ногу на ногу, — я думал, вы с Лорен прекрасная пара. Во всех интервью вы твердите о шести лет супружеского счастья…

— Так и есть, — кивнул Крейг. — То есть все так, как должно быть после безумной влюбленности. Но разве не все мечтают о новизне? Особенно о девчонках из рекламных роликов. Это же движущая сила мужчины-потребителя: женщина как продукт.

— Уверен, Лорен с тобой не согласится. — Селден представил жену Крейга-маленькую бойкую женщину со светлыми кудряшками, активно вмешивавшуюся во все мелочи его жизни, вплоть до выбора туалетной бумаги.

— Это потому, что она не может быть продуктом.

С этим Селден не мог не согласиться.

— Слава Богу, ты можешь.

— Я сопротивляюсь, — сказал Крейг полным сарказма тоном. Селден вспомнил то, о чем недавно прочитал: Эджерсу предлагали продать права на экранизацию книги, но он еще не дал согласия. — У меня пока остается какая-то творческая независимость. В отличие от тебя… — Он вынул из кармана куртки пачку сигарет и положил на столик, словно собираясь пробыть в гостях дол го. — Кажется, мы оба стали стандартными персонажами: я — автор бестселлера, цепляющийся за творческую независимость, ты — голливудский магнат, женившийся на безмозглой красотке.

Эти слова ранили Селдена. Он знал, что юмор Крейга — это всегда наскоки, иногда обидные, но теперь тот зашел слишком далеко. Одно дело — оскорблять самого Селдена, совсем другое — его жену. Он резко поставил бокал на столик и сказал с презрительной усмешкой:

— Готов согласиться, что ты уступаешь Джейни умом, но она вполне сравнится с Лорен.

— Такая же сложная? — Крейг ткнул в Селдена пальцем, явно наслаждаясь эффектом своих слов. — Лорен не красавица, но у нее по крайней мере не пустая голова. А на этих девчонок смотришь и думаешь: «Провести с ней ночь еще можно, а вот совместный завтрак поутру — уже лишнее».

— Никогда еще не слышал таких завистливых высказываний…

— Перестань, Роуз!

— В жизни любого человека наступает время, когда он начинает понимать цену красоты.