обаяние, беден, как церковная мышь, Хотя старательно вещает о своем мнимом богатстве. Если его послушать, он сущий Крез, его чувства высоки, благородны и лишены какой бы то ни было низменной материальной подоплеки… но мы-то выяснили точно, что он, называя вещи своими именами — сущий голодранец. Именно это и заставляет нас подозревать, что ни о каких чувствах и речи не идет, что тут правит бал корысть…

— Вы пробовали открыть девушке глаза на истинное положение дел? — не без интереса осведомилась леди Уичерли.

— Ну, разумеется… Очень осторожно, деликатно… Однако она, как многие до нее, не желает ничего слушать. Верит ему, а не нам, как водится, считает все клеветой, распускаемой врагами достойнейшего человека… Дело зашло слишком далеко, мы боимся, что они могут заключить брак в ближайшие дни, и законных способов помешать этому нет… Поверьте, ни доктор Джексон, ни тем более я не имеем тут ни малейшего меркантильного интереса, мы просто-напросто хотим помочь бедняжке. Я не бросаю в беде добрых знакомых и готов горы свернуть…

Она задумчиво произнесла:

— Говоря по совести, капитан, я считала вас человеком… более легкомысленным. Вы оказались гораздо серьезнее, чем гласит молва. Вот только… При чем тут я? Или… Речь идет о ком-то, кого я должна хорошо знать?

Она на миг отвела глаза, словно вмиг опечалившись. «Поняла, никаких сомнений, — подумал поручик. — О слабом уме и речи быть не может. Вполне возможно, она и сама могла бы назвать имя, но предпочитает услышать его от нас».

— Вы правы, леди Уичерли, — сказал капитан решительно. — Все так и обстоит. Имя джентльмена — лорд Бэннинг…

Она превосходно владела собой — но по прекрасному личику все же промелькнула гримаса несомненного отвращения, сущей гадливости, как от прикосновения слизняка. Взгляд стал вовсе уж недоброжелательным.

— Вы полагаете, я в состоянии как-то помочь? — холодно осведомилась она.

— Именно о помощи, набравшись дерзости, мы и осмеливаемся вас просить… — сказал капитан. — Мне говорили, что в свое время вы хорошо знали лорда Бэннинга, неплохо осведомлены о его делах… Возможно, вы знаете что-то такое, что нам помогло бы… Будь у нас с доктором сведения о каких-то, говоря обиняками, не вполне достойных джентльмена поступках… Выход в нашем положении один: поговорить откровенно с самим лордом Бэннингом либо с его поверенным… у него, конечно же, есть поверенный в делах, как у всех… Пригрозить… да, вот именно пригрозить оглаской неприятных фактов… я ничего не знаю пока что, но мы с доктором убеждены: у такого человека должны найтись поступки и обстоятельства, оглашение которых для него крайне невыгодно. Леди Уичерли, я предельно откровенен, как видите — от полной безысходности. Согласен, то, что мы хотим сделать, быть может, и не согласуется с высокой моралью и светской этикой… Но, повторяю, у нас есть сильнейшие подозрения, что девушка лишится всего и будет несчастна.

Он замолчал, уткнулся взглядом в пол. Поручик тоже попытался придать себе вид отчаявшегося человека, поставившего все на карту. Тишина стояла напряженнейшая.

— Вы благородный человек, капитан… — произнесла она внушающим надежду голосом.

Подняв голову и глядя ей в глаза, капитан отчеканил:

— Я никогда не оставлю в беде добрых друзей. Есть у меня такая привычка. А уж когда речь идет о подобных субъектах, я себя не чувствую неуютно…

Поручик с радостью увидел, что очаровательная леди Уичерли улыбается как-то недобро. Ее щеки слегка порозовели, а во взгляде читалось откровенное злорадство, ничуть не портившее ее прекрасное личико.

— Вы правы, капитан, — сказала она чуточку отрешенно. — Юные девушки сплошь и рядом обманываются… и не только они… Пожалуй, то, что вы задумали, и в самом деле может увенчаться успехом. Это похоже на старинный роман, но романы часто основаны на реальной жизни… — леди смотрела куда-то сквозь них. — Тем больнее и обиднее разочаровываться… — ее голос приобрел решимость. — Я не сомневаюсь, джентльмены, что все услышанное вами будет достоянием узкого круга людей… Поверенный лорда Бэннинга — мистер Гилкрист из фирмы «Гилкрист и сыновья». Я уже около года не виделась с лордом Бэннингом и не имею о нем никаких известий, да и не стремлюсь… Но Гилкрист, несомненно, остается его поверенным. Это, знаете ли, наследственное. Еще дедушка мистера Гилкриста взял на себя дела дедушки лорда Бэннинга, так что мистер Гилкрист — нечто вроде семейного доктора. Можно сказать, фамильный поверенный. Насколько я могла составить о нем мнение, это весьма неглупый и рассудительный человек. Будь я на вашем месте… Я, ручаться можно, сказала бы следующее: мистер Гилкрист, не думаю, что вашему клиенту было бы приятно, возьмись кто-то сообщить широкой публике историю со скандалом в клубе «Сфинкс». Или историю с «Компанией тропических островов». Ничего хорошего не обещает и оглашение подробностей казуса с дочерью лорда Гаррона и уж тем более случай с акциями перуанских рудников весной девятьсот шестого… — она поморщилась. — Я воздержусь от подробностей, джентльмены, но поверьте — само перечисление этих событий, сделанное с достаточно внушительным видом, позволяющим думать, что вы знаете гораздо больше, чем говорите, окажет на Гилкриста, я уверена, прямо-таки магическое действие… Это все, что я могу для вас сделать, простите…

Капитан вскочил, выпрямился.

— Дорогая леди Уичерли! — вскликнул он, словно бы не в силах совладать со своими чувствами. — Вы невероятно много для нас сделали! Я не в силах найти слова благодарности…

— Уберегите девушку, — сказала леди Уичерли с тем же почти не скрываемым злорадным удовлетворением. — И постарайтесь не опоздать.

…Оказавшись в экипаже и отдав короткое приказание кучеру, капитан откинулся на мягкое сиденье, блаженно ухмыльнулся:

— Вот теперь я верю тем, кто уверял, что наш пострел облегчил кошелек леди Уичерли на солидную сумму, хотя, конечно же, не в деньгах дело. Сначала она потеряла голову, а потом жестоко разочаровалась в своем «рыцаре». Женщины таких вещей не прощают. Особенно такие вот умные красавицы. Какая женщина, поручик… Не стоило ее против себя восстанавливать, ох, не стоило… Сдается мне, лет триста назад она бы без малейших колебаний подсыпала ему яду в бокал или наняла убийц. Ну, а сейчас ухватилась за возможность отомстить, как только появилась такая возможность… — его лицо вновь стало жестким. — Ну вот, теперь у нас есть поверенный. И есть основа для вульгарного шантажа. Джентльменам заниматься таким не пристало, но какие из нас с вами, к черту, джентльмены. Если взяться за дело нахраписто и толково, наверняка можно узнать кое-что о финансовых делах нашего прохвоста, о его деловых знакомствах. Никогда не восстанавливайте против себя женщин, поручик, особенно очаровательных и неглупых… Ей-же-ей, боком выйдет…

Район, куда они добрались примерно через полчаса по запруженным экипажами улицам, выглядел весьма респектабельно, однако одно обстоятельство поручика крайне изумило: большинство прохожих, и стар и млад, казались горошинами из одного стручка. Одеты совершенно одинаково: полосатые брюки, сюртук темных тонов, черный котелок, черный зонт в руке.

— Ничего странного, — сказал капитан, перехватив его удивленный взгляд. — Это у них, можно сказать, униформа такая, у тех, кто здесь служит. Это Сити, деловой центр, здесь именно так и принято… — он добавил почти беззаботным тоном: — Вот, кстати… За нами, знаете ли, следят. С того момента, как мы покинули особняк леди Уичерли. Экипаж запряжен вороной парой, не похож на наемного извозчика…

— Вы уверены? При таком-то столпотворении…

— Уверен, — прищурясь, сказал капитан решительно. — Я его засек возле особняка. И дал кучеру должные указания. Мы сюда ехали не кратчайшей дорогой, а довольно прихотливым маршрутом, однажды даже, свернув на параллельную улицу, несколько кварталов двигались в обратном направлении. Несмотря ни на что, эта вороная пара упорно держалась позади. Слежка, никаких сомнений.

— И что теперь?

— Да ничего, — пожал плечами капитан. — Будем знать, что за нами следят… Посмотрим, что будет дальше. Сбить их с хвоста было бы трудненько, не станешь же устраивать скачки по городу… И вряд ли нас будут убивать или пленять прямо здесь — мы как-никак не в трущобах. Будем относиться как к