– Нам нужно мнение высоких кабинетов, или мы опера?

– Ну, ежели опера… На том сборище на даче, где Паленого грохнули, Мастер был без перчаток?

– Без, – сказала Даша.

– А когда тебя выволокли во двор?

– Без.

– Как думаешь, когда начался захват, было у него время натягивать перчатки, чтобы не заляпать маску своими пальчиками?

– Вряд ли.

– А как по-твоему, смог бы он быстренько стереть свои пальчики, оставив только житеневские?

– Чушь.

– Ну вот, Дарья…

– Я не говорю, что наш свидетель Пожидаев врет. Мастеров могло быть два. Один – козел отпущения, мастер по дурацким обрядам, а второй настоящий, для серьезных дел.

– И в квартире, и на даче был один и тот же Мастер?

– Тот, уж это точно, – сказала Даша.

– Как же нам тогда быть с житеневскими пальчиками на маске с дачи? И с житеневскими пальчиками на той хате? Там ведь Мастер тоже был без перчаток?

– Без.

– Как же, у него такие тоненькие резиновые перчатки с житеневскими отпечатками, как у Фантомаса?

– Да нет, я бы кожей почувствовала… – уныло сказала Даша.

– Сама видишь, не вытанцовывается у тебя… Я в женское чутье верю, но ты не забывай, что алкаш в запое и алкаш в трезвом периоде иногда разные, как небо и земля.

– А про Шохина не забыли? – спросила Даша. – Про самозванного. Без серьезной причины так не рискуют. И не запасаются весьма убедительно сляпанным паспортом и прочими бумагами. В охране его бумаги проверили тщательно, ключи у него были практически такие же по виду. Чтобы внушить мне, что он настоящий Шохин, племянник, он у вневедомственников засветился, в квартиру полез – хотя хозяева в любой момент нарисоваться могли. Он нас навел на Анжелику…

– И что? – прищурился Воловиков. – Дарья, а что мы, собственно, поимели полезного оттого, что нас навели на Анжелику? Узнали, что она – шлюшка из усачевского шалмана. И только. Ценность информации равна нулю. Ладно, шлюшка. Но ее показаний по убийству Ольминской сей прискорбный факт никак не опроверг. Ничуть не опровергает, ты сама говорила…

– Может быть, мы пока просто не понимаем, что поимели, не видим… Шохин-то был, и никуда от этого не деться. И кассет с фривольными игрищами у Житенева мы не нашли. И версию шантажа как следует не раскручивали.

– Потому что оснований нет, – сказал Воловиков. – У нас есть жалоба шантажируемого или хотя бы данные, что шантаж и впрямь готовится? Нету… Шантаж – пока гипотеза. И не более того. Пофантазировать, конечно, можно. Этот, как его, ну, из сатанистов, который видео баловался…

– Кравченко.

– Кравченко сваливает на Житенева собственные видеосъемки, кто-то еще сваливает на Житенева роль Мастера… но против Кравченко нет улик, а в момент смерти Житенева он, как и многие, сидел под замком. Или эти самые загадочные «они» все заранее спланировали? Не слишком ли? Им очень многое пришлось бы предугадать – что на даче Паленого шлепнут, что Житенев… А если бы Паленый остался жив, а Житенев неожиданно убрался кушать водочку на неизвестную малину? Все моментально рассыпается. Нет, суровые профессионалы таких накладок не допускают и на авось не полагаются. Предположим лихой поворот сюжета: Житенева хлопнул кто-то подвергшийся шантажу, человек серьезный. Но серьезный человек прежде тщательно исследовал бы операционное поле, и Кравченко, у которого валялись еще две кассеты, никак не обошел бы вниманием. А самое главное: какое отношение имеет этот пресловутый, недоказанный шантаж к убийству трех девочек? На той микрокассетке, кстати, ничего интересного не было. Прослушали ее вчера, уже поздно вечером, отыскали наконец аппаратуру. Допустим, что Усачев, хозяин эскорт-борделя, через своих шлюшек крутил шантаж. И девок резали, чтобы убрать свидетелей. Но почему тогда убили Ольминскую, с Усачевым никак не контачившую? По ошибке? С Анжеликой перепутали? Безупречно провели две ликвидации, подготовили идеального козла отпущения, и вдруг спутали известную всему городу блондинку двадцати трех лет с шестнадцатилетней брюнеткой? Сатанисты с усачевцами никак не пересекаются, ничего мы не нашли… Я согласен, на периферии «сатанистского» дела могут существовать свои ответвления и подтексты, побочные загадочки и побочные гнусности вроде шантажа – слишком много людей замешано, с самыми разными интересами. Но ведь тебе самой прекрасно известно, что в таких мелочах – да, мелочах! – увязнуть чертовски просто. И опасно. Увязнешь – собьешься с главного направления. Мы в данный момент не оберегаем от шантажа отцов беспутных доченек и не разгоняем дорогие бордельчики.

Мы – уголовка. Мы искали убийцу-маньяка. И отыскали. Новых убийств не последовало, орудие убийства у нас, вещественные доказательства у нас, убийца с вероятностью в девяносто девять процентов изобличен. Один процент я оставляю в резерве из осторожности, исключительно оттого, что Васильков мертв. Вот тебе итоги. А в остальном пусть разбирается прокуратура. У нас своих дел выше крыши, и тешить любопытство некогда. Не скрою, цинично, но такова уж жизнь и работа. Мы, конечно, будем искать и мнимого Шохина, и тех, кто убил Паленого, и тех, кто так нагло завалился к тебе в гости…

– Если найдем, – печально усмехнулась Даша. – Вы же прекрасно понимаете – без дополнительной информации нам моих гостей не найти. Против которых к тому же нет улик – даже если я узнаю голоса, это ничего не даст. А против лже-Шохина вообще невозможно выдвинуть четкие обвинения. В квартире он ничего не украл, никого и пальцем не тронул, паспорта уже наверняка не существует в природе, дежурным во вневедомственной охране фальшивый паспорт просто привиделся – так адвокат заявит…

– Вот видишь – ни шансов, ни улик. Есть ли тогда смысл ломать голову над неувязками?